— Скажем так, меня предостерегли, что на Улице Запретов уже
почти в каждом клубе наслышаны о том, что кто-то ходит и расспрашивает о
“Вечной жизни”, о синтетиках и об убийствах, — сдержанно ответила Тайт, снимая
одолженную у Илоны одежду. — О тебе тоже говорили. Снова. Хотя мы
договаривались, Даррел. Договаривались, что ты не работаешь над вампирами.
Пропуская ее слова мимо ушей, дэв смотрел с каким-то
особенным вниманием, наблюдая за каждым ее движением так, будто пытался
заметить на обнажающемся теле следы чужих рук. Бросив короткий взгляд в сторону
зеркала, женщина хмуро констатировала: высшая вампирская кровь окончательно
перестала воздействовать на организм. Розовые, горящие огнем щеки, судорожный
блеск в глазах, не такие глянцевые обесцвеченные волосы, нездорово поалевшие
губы. Нужно было успеть отдохнуть прежде, чем снова обновлять свои кровеносные
резервы вампирическим источником. Даррел продолжал молчать, так что набрасывая
халат на плечи и плотно затягивая пояс, Карина заговорила вновь:
— Вот и пришлось искать смену каблукам и полуголому платью.
После дюн я была у Илоны. Ей одобрили заявку в “Вечную жизнь”, скоро получим
доступ к лабораториям. Потом мы ездили к Томасу Дэвису, он совершенно разбит,
но пустил нас в комнату Селии. Илона вызвала видение: над Селией проводили
какие-то эксперименты, так что я работаю в этом направлении. Доклад окончен,
мистер Хант, а какие продвижения в деле по вашей части?
Она гнала от себя мысль, что их отношения превратились в
изнурительную карусель оправданий. Оправданий за то, что она стала “асуром”,
пускай даже из необходимости, за иные версии в расследовании, за свою
“порочную, человеческую” природу. Новый Вавилон, с его мрачным потоком
нескончаемых проблем и скрытых угроз, словно просветил рентгеном их связь, обнажив
гниющие заплатки, которые Карина, возможно, игнорировала прежде. Опустившись на
край кровати, заправленной ею же сутки назад, она почувствовала, как гудят
ноги. Вампирская кровь в венах, конечно, давала свои преимущества, но иссякая
она будто забирала несчастные остатки сил за собой. Резко нагрянувшая усталость
не спрятала тоску, что проникала в ее сердце как холодный туман.
— И? — подняла она взгляд на мужчину, когда его молчание
слишком затянулось. — Ты так и будешь молчать?