— Убийства редко когда носят осмысленный характер, —
вставил он. — Видишь ли, не так уж часто мы обрываем чью-то
жизнь с полным сознанием этого. Сам знаешь, как бывает чаще всего —
кто-то перебрал шнапса, полез в драку, схватился за нож… Когда пыль
осядет, у тебя на руках готовый труп, а то и пара. Все
бессмысленно, нелепо и нелогично, — Макс бесцеремонно сплюнул
табачной крошкой под стол. — Если бы все убийцы подчинялись
логике, наша работа была бы попроще, верно? Да только такие мне
пока не встречались.
Вернулась прислужница. Пока она расставляла тарелки, я молчал,
наблюдая за тем, как поднимается к невысокому закопченному потолку
призрачный дымок. Теперь я сам не понимал, отчего завел этот
разговор, зачем затащил в уютную ресторацию отдающую скверным
запахом тему, которую полагалось бы оставить снаружи. Но Макс, судя
по лицу, терпеливо ожидал продолжения и, когда девушка удалилась, я
сказал:
— Такого на моей памяти не случалось. Были пьяные драки в
трактирах, была резня на почве ревности или нападения
буйнопомешанных, но картина в каждом случае была проста и вполне
ясна. К примеру убийца в приступе ярости мог схватить топор и в
остервенении размолотить жертве голову. Такое бывало, и не раз.
Или, скажем, какие-нибудь хулиганы забивали насмерть бродягу
кольями — там тоже оставалась малоприятная картина, но ее можно
было объяснить. Меня поразило, — я поискал нужное слово и на
удивление быстро нашел, — несоответствие. С одной стороны,
несколько сильных и точных ударов ножом. Это не работа
профессионала, но все же говорит об изрядном хладнокровии убийцы,
понимании им цели и способов ее достижения. С другой — разбитая,
словно в приступе животной ярости, голова. Мне сложно увязать это в
одну картину.
— Кажется, понимаю. У жандармов что-то есть? —
осведомился Макс, поигрывая ложкой, почти терявшейся в его
лапище.
— Ни черта. По крайней мере, вчера у них не было даже
свидетелей. Тело я попытался поднять, но, сам понимаешь…
— Теперь ясно, почему ты вспомнил про это. Сегодняшнее тело
на Стромштрассе?
— Да. Я не успел его осмотреть, но картина внешне
показалась мне похожей. Удар чем-то острым в сердце и размозженная
голова. Ты осматривал его, наверно, есть более точная
информация?
— Ну, что-то есть, — сказал Макс без всякой охоты,
одновременно ловко расправляясь со шницелем. — Мужчина, сорок
два года, болен не был, в молодом возрасте перенес несколько
переломов — ничего серьезного… Умер от удара узким длинным клинком
в область сердца.