— Заходите, Курт, — он лишь махнул рукой. Это тоже
было в духе Кречмера, он терпеть не мог терять времени
понапрасну. — Так и думал, что это вы.
— Мое присутствие уже ощущается на расстоянии?
— В некотором роде, — Кречмер кивнул по направлению к
окну. Подойдя поближе, я понял, что он имел в виду — окна выходили
на улицу, и фигура закутанного в плащ Арнольда хорошо выделялась на
фоне стены — в том месте, где я его оставил. Он не сменил позы за
прошедшее время, — немногие из тоттмейстеров Альтштадта гуляют
в такой компании.
— Привык к обществу.
— Ваше право. Начнем сразу?
— Конечно.
Мне не было нужды спрашивать, где тело. Подсказывать мне никто
не торопился. Говорить тоттмейстеру, где лежит мертвец, — как
указывать птице на небо. Я подошел к нему в молчании. Когда я
проходил мимо, мальчишка-гимназист застыл соляной статуей. Он
наконец разглядел мое лицо целиком, и увиденное достаточно его
впечатлило, чтобы он перестал дышать. Жандарм был покрепче — опыт
сказывался, хоть и молод годами, держался пока крепко. Интересно,
как он будет выглядеть, когда я начну работать?
Запах вел меня безошибочно. Запах, ощущаемый не носом и не
прочими органами чувств, этими куцыми человеческими обрубками
восприятия. Запах другого порядка, вибрирующий, дрожащий, плывущий…
Запах окончания. Достаточно привычный чтобы я мог назвать его
хорошо узнаваемым.
— Мой Бог, — я остановился. — Это он?
— Она, — осторожно сказал жандарм с противоположной
стороны комнаты. — Это женщина, господин обер-тоттмейстер.
— Мне не важно, он или она! Мне важно… вот это! Где, черт
возьми… О! Она вся здесь?
— Так точно.
— Но вы могли бы предупредить… Проклятье. И что прикажете с
ним… ней делать? Вы видели ее голову?
— Так точно, господин обер-тоттмейстер!
— Значит, у вас острое зрение, жандарм, — бросил
я. — Потому что я не могу сказать, будто мне это удалось.
— Несколько ран в груди и животе, голова размозжена
и… — он потерял дыхание, голос враз стал сиплым, — и…
— От головы остались черепки. Вы полагаете, я могу работать
— с этим?
— Нет, но мы… Процедура, господин обер-тоттмейстер…
Я прекрасно понимал, что жандарм ни в чем не виноват, но иногда
злость надо на ком-то срывать. Злость и разочарование.
— Голова сильно пострадала, — вступил Кречмер,
останавливаясь за моим плечом. — Скорее всего, множественные
удары тупым и тяжелым предметом. Курт, вы сможете что-то
сделать?