Спасители всячески
подчёркивали, что французские моряки не в плену, а в гостях,
предоставляли им всё необходимое, выплачивали даже денежное
содержание от казны, что позволяло французским офицерам
поддерживать вполне сносный образ жизни на съёмных квартирах в
городе. И даже препятствовали переписке с оставшимися во Франции
близкими и родственниками, не забывая всякий раз вскрывать письма -
и это, вместе с запретом отдаляться от города более, чем на
двадцать миль и необходимостью раз в три дня отмечаться в военной
комендатуре, не давало Ледьюку забыть, что он на самом деле в плену
- пусть и весьма благоустроенном.
По возвращении во Францию его,
как начальника, не сохранившего вверенные ему боевые корабли, но
всем законам ожидал суд, заключение, возможно даже расстрел –
офицеров в Третьей Республике не гильотинировали даже за самые
тяжкие преступления, демонстрируя уважение к мундиру. Но Ледьюку
удалось выкрутиться, отделаться отставкой с сохранением чина пенсии
– неслыханная удача на фоне участи других, кому тоже не повезло
испытать горечь поражения. Не последнюю роль в этом сыграло и то
обстоятельство, что отряд Ледьюка поднялся по реке в Сайгон, где и
оказался в ловушке, по прямому распоряжению адмирала Курбэ – против
которого он, как командир отряда возражал, что и было надлежащим
образом зафиксировано в официальных бумагах и бортовом журнале
«Ахерона». Но всё же потеря двух новейших броненосных канонерских
лодок (их иногда называли малыми броненосцами береговой обороны) не
могла остаться безнаказанной.
Пикантность ситуации придавал и
тот факт, что и «Ахерон» и «Стикс» продолжали службу – но уже не
под трёхцветными полотнищами Третьей республики, но под русскими
белыми, с косыми голубыми крестами флагами. После мирных
переговоров с новым аннамитским правительством затопления на
фарватере Меконга, французам удалось добиться разрешения поднять
затопленные на фарватере Меконга корабли и увести их для ремонта.
Это, однако, так и осталось на бумаге – несмотря на то, что
разрешение было получено и аккуратно зафиксировано в
соответствующих соглашениях, местные власти чинили столько
препятствий попыткам наладить судоподъёмные работы, что в Морском
министерстве подсчитали грядущие затраты – и плюнули на эту затею.
Полузатопленные же у самого берега корабли (так, у «Ахерона» вода
едва-едва покрывала верхнюю палубу) были проданы русскому
военно-морскому ведомству. Коварные славяне, чьи позиции в
Индокитае после недавно закончившейся войны были более, чем
прочными, быстренько сделали то, чего не удалось французам –
подняли обе канонерские лодки (искалеченный крейсер «Д’Эстен»
аннамиты успели к тому времени разобрать на железный лом), наскоро
их залатали и утащили в Люйшунь для ремонта. Там их отремонтировали
и ввели в строй, но уже под Андреевскими флагами – и это, конечно,
не могло не сказаться самым губительным образом на карьере капитана
второго ранга Пьера-Жоржа Ледьюка, и без того, впрочем,
превращённой в руины.