Мониторы-6. "Последнее путешествие" - страница 27
И был ещё момент, который Остелецкий всё это время сознательно отодвигал на задний план. Случайная оговорка англичанина о некоем таинственном месте в самом сердце Чёрной Африки, которое он обнаружил во время одного из своих путешествий. Обнаружил – и скрыл от всех. Почему? Что там было такого, о чём Бёртон не говорил, сразу замыкаясь в себе? И почему во время той, единственной оговорки он чуть ли не выкрикнул: «вы не понимаете! Это не для людей. И уж конечно -не для Британии, мне страшно даже подумать, как наши политики распорядятся этим…
Тогда Вениамин отнёс эту странную откровенность на нервный срыв, последовавший за оглушительным провалом в Басре и заключением в русскую тюрьму, и более к ней не возвращался, откладывая сомнительную тему на потом.Что ж, пожалуй, пришло время навести в этом вопросе ясность?
Ладно, об этом он подумает завтра, а сейчас – можно отправиться домой, сварить глинтвейн, посидеть с книгой возле камина с книгой. Пару недель назад из Англии прислали вышедшую недавно в лондонском издательстве повесть Ролберта Стивенсона ««Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», но Вениамину никак не удавалось выкроить для неё время. В результате, книжица так и лежала на письменном столе неразрезанной рядом с чернильным прибором и серебряным, с рукояткой из слоновой кости, ножиком для бумаги.
Предвкушая удовольствие от знакомства с новым творением знаменитого шотландца Вениамин не заметил, как добрался домой – он снимал квартиру в доходном доме на Литейном, - и у самого крыльца втолкнулся с посыльным в малиновой форменной фуражке, который и передал ему конверт. В конверте содержалась записка от Карла Греве – старый друг сообщал, что он уже несколько дней, как в Петербурге и предлагал встретиться для обсуждения некоего, как он написал, «прелюбопытнейшего дела»…
[1]Из «Воспоминаний» Жюля Верна, 80-е годы XIX века.
В которой барон Греве и его гость посещают зоосад, Вениамин Остелецкий обещает подумать, а узник Александровского равелина пытается не упасть духом.
Слон задрал голову, взмахнул просторными лопухами ушей, поднял хобот, изогнутый на манер латинской буквы «S», и затрубил. Звук отразился от дощатых стен павильона тропических птиц и улетел в противоположную сторону, где над купами деревьев высился украшенный ангелом шпиль собора Петра и Павла. Зрители – а их перед слоновьим загоном набралось не меньше двух дюжин, - захлопали в ладоши, раздались восторженные детские крики. Один мальчуган – в коротеньких штанишках и матроске – швырнул животному половину сдобной булки. Лакомство не долетело - зацепилось за железные пики, увенчивающие решётку, но умное животное сняло гостинец кончиком хобота и отправило в широченную розовую пасть. Толпа снова разразилась аплодисментами.