- Тогда Краева умрет, - чеканит светлая. – Если не хотите
войны…
Отрывистый смех звонкой картечью отражается от выбеленных стен
зала, заставляя Лизу умолкнуть. Светлая с шумом захлопывает рот,
стискивает челюсти до желваков.
- Ты серьезно? – закусывает полную нижнюю губу Дария, не считая
нужным скрывать откровенное веселье во взгляде. – А силенок-то
хватит, объявить нам войну? И ради кого? Двух глупых куриц,
сцепившихся из-за человека? Брось, - передергивает Лебедева
точеными плечами, в следующий миг снова становясь отстраненной.
Жесткой, острой, как сталь ножа. – Если тебе нужен повод, только
шепни. Я найду такой, какой не оставит и крупицы сомнений. И с
удовольствием избавлю этот город от тебя и твоего ковена.
- Ты угрожаешь мне?! – рычит светлая.
- Констатирую факт, не более, - пожимает плечами Дария, бросая
короткий взгляд на часы на запястье. – Господа, если вопросов ко
мне больше нет, я вас покину. Тут удивительно… душно.
- Убийство светлой ведьмы для тебя душно? – цедит Лиза, снова
проявляя несдержанность. Видимо, потому что та самая убитая
Антонина обещала совсем скоро пройти инициацию и стать сильной
светлой. Возможно, достаточно сильной, чтобы что-то
противопоставить темным. А еще потому, что та самая Светозара, тоже
довольно перспективная, несколько недель назад ушла от светлых к
темным. И возвращаться назад, если верить словам темной верховной,
не собиралась. А Лебедевой я верил в этот раз. Она не врала,
видимо, для разнообразия.
- Смерть – вообще удивительно душная штука, Лиз, - услужливо
поясняет темная. – Тем более смерть идиотки.
- Тоня должна была стать новой северной верховной! – цедит
южная. – И ты знала об этом. Не удивлюсь, если это ты надоумила
свою шавку убить ее! Ты заманила к себе Свету!
- Докажи, - чуть кривит уголок губ Дария. Переводит взгляд на
все еще сидящую у своих ног Ингу, откровенно морщится. – Пожалуй, я
облегчу вам задачу, господин инквизитор, раз уж все равно пришла.
Ну и чтобы не оставалось недопониманий, - тонкая, удивительно
женственная рука ложится на голову темной, длинные пальцы
сжимаются, обхватывая лоб, впиваются в кожу ногти. Алые губы
шевелятся, роняя первые слова заговора. Охрана подается к ведьмам,
дергается справа от меня Лиза, поднимается со своего места Русаков.
Но сделать никто ничего не успевает: темная верховная Москвы читает
северный заговор, выпустив каплю собственного ада на свободу. И
одной этой капли достаточно, чтобы Елизарова начала жадно хватать
ртом сгустившийся горький воздух, а лицо Жени пошло пятнами.