Поняв, куда именно устремлены все
взоры, Коля вывернул шею и оглянулся на специально оборудованную
ложу, которая во время первого акта пустовала. В ней,
снисходительно улыбаясь восторгу зрителей, восседал теперь товарищ
Сталин (которого Скрябин впервые увидел воочию, живьем), а рядом с
ним расположились товарищи Киров и Жданов. Так что спектакль для
зрителей вышел двойным.[1]
А для самого Николая – так и вовсе
тройным: за плечами у Сергея Мироновича Кирова он вдруг увидел
кого-то. Юноша настолько был уверен, что в глубине ложи
находится отдельное, самостоятельное существо, что ему поначалу и в
голову не пришло определить его как что-то. Коля счел, что
за спинами особых зрителей притулился охранник, старающийся
остаться незамеченным. И лишь тогда, когда занавес упал, и все
(включая тех троих) поднялись аплодировать, Скрябин
осознал свою ошибку: никакой это был не охранник. За спиной Кирова
находился его плоский и серый двойник – проще говоря, самая
заурядная тень.
Недоумевая, как он мог так ошибиться,
Скрябин отвернулся от сцены и стал глядеть в правительственную
ложу. Так поступил не он один: многие, если не все, крутили
головами и чуть ли не выпрыгивали из кресел, чтобы увидеть тех, кто
в той ложе находился. И вопрос ещё был: кому публика устроила
овацию, когда закончился спектакль? Артистам или особым гостям?
Или, точнее, одному, самому главному, гостю.
Впрочем, сами гости тоже хлопали, не
жалея ладоней и встав со своих кресел. И, чем дольше Николай
смотрел на это, тем яснее понимал, что с тенью Сергея Мироновича
дело нечисто. «Тень» аплодировала не синхронно с Кировым, постоянно
сбивалась с ритма хлопков. Да и вообще, вела себя как-то
бестолково. То вытягивалась в длину, покидая пределы ложи и
пробираясь в зрительный зал. То, напротив, укорачиваясь, становясь
тенью гнома. А то и вовсе – поднималась чуть ли не к самому потолку
театра, забыв про все законы оптики.
Наконец, у Коли заслезились глаза от
пристального разглядывания. Он отвернулся, а когда вновь взглянул
на правительственную ложу, она уже опустела. И Скрябин, наконец,
осознал, какую такую тень он разглядывал. Много лет назад
он видел нечто подобное – только более яркое, отчетливое, – рядом с
телом своей умирающей няни.
Впрочем, уверенности у него тогда не
было. Лишь полгода спустя Николай Скрябин утвердился в понимании
своей способности видеть такие вот