– Странно, что в личном деле не
указано ни звание этого Топинского, ни то, какими... хм...
дарованиями он обладал, – заметил Скрябин, пролистывая
немногочисленные документы, подшитые в картонную папку.
Среди них оказалась, между прочим, и
справка, которая косвенно подтверждала, что жертвой
палача-имитатора стал именно давешний Фурфур. То была копия
направления в санаторий по лечению травм опорно-двигательного
аппарата. И в ней указывалось, что Топинский Антон Петрович
нуждается в восстановлении после перелома левых берцовых костей –
большой и малой.
Тут, наконец, окончательно упала
завеса с памяти Николая. Он увидел, будто воочию, как он бьёт
мнимого Фурфуру именно по левой ноге. А ведь нынешний беглец хромал
на правую ногу – этого Скрябин уж никогда бы не позабыл! И как,
спрашивается, следовало расценивать такую вот зеркальную
хромоту?
Мысли эти промелькнули в голове
Николая молниеносно. Однако же они отвлекли его так сильно, что он
почти удивился, услышав, как Смышляев отвечает на его слова о
нехватке документов в личном деле:
– Ну, звания у Антона Топинского
могло не быть вовсе. «Ярополк» в своё время привлекал к
сотрудничеству и гражданских лиц. Ваш покорный слуга тоже состоял в
их когорте. – Валентин Сергеевич усмехнулся. – А что про
дарования ничего не говорится – вот это действительно
странно... Такая информация должна была быть обязательно. Раз её
нет – выходит, кто-то её изъял.
– Надо допросить сотрудников нашей
кадровой службы! Впрочем, не думаю, что сведения изъял кто-то из
них...
– И я не думаю. – Смышляев длинно
вздохнул. – Но, как я понимаю, Топинский был в своё время от работы
в проекте отстранен?
– А вот и не угадали! – Скрябин
позволил себе короткий смешок. – Здесь говорится, – он постучал
пальцем по докладной записке, подшитой в папку, – что 15 ноября
1937 года, в понедельник, Топинский Антон Петрович не появился на
службе. Если я не ошибаюсь, именно в этот день расстреляли Глеба
Бокия. На телефонные звонки Топинский не отвечал, квартиру его
обнаружили запертой, а жил он один. И посланный к нему наряд ГУГБ
взломал дверь. Наши коллеги думали, быть может, что сотрудник взял,
да и свел счеты с жизнью. Но внутри оказалось пусто. А все личные
вещи Топинского пропали.
Валентин Сергеевич понимающе
кивнул:
– Решил не дожидаться, когда его
постигнет та же участь, что и Бокия. Пустился в бега.