- Вы намеренно сломали инструмент! Это армейское имущество. Я
напишу рапорт о злонамеренной порче!
- Это было лишь наглядное пособие, господин лейтенант. Я бы
советовал вам не выбрасывать ее, а хранить и время от времени
вспоминать. Дело в том, что мы, мертвецы, куда сильнее обычных
людей. Да, по нам этого обычно не скажешь. Мы выглядим в точности
так, как выглядели при жизни. Но мы в несколько раз сильнее любого
циркового силача, наши рефлексы и скорость также увеличены.
Особенность нервной ткани, трудно объяснить, мы ведь оба не ученые,
а солдаты. А еще, видите ли, нас очень сложно убить.
- Это угроза, - сказал лейтенант гораздо тише, но достаточно
уверенно, - Вы пытаетесь запугать меня своими мертвецкими фокусами.
Может, это хороший трюк на ярмарке, но я – не барышня, а фронтовой
офицер, и мертвецов видел больше, чем…
- Нет, лейтенант, это не угроза, - аккуратно прервал его Дирк,
наблюдая за тем, как глаза собеседника наполняются тревогой, как
чернилами, - Это напоминание о том, что не стоит ссориться с
мертвецами. Мы в большинстве своем спокойный народ. Горячая кровь
располагает к поспешности и разного рода глупостям, но в нас она не
течет. Мы созданы для войны, и не любим, когда к нам относятся
неподобающим образом. Мы не претендуем на то, чтобы называться
людьми. Мы не станем хлебать с вами из одного котелка. В конце
концов, мы давно мертвы, и это правда. И, верите ли, мои ребята с
куда большим удовольствием спали бы сейчас под зеленой травкой,
слушая разглагольствования о том, какую жертву они принесли ради
своего Отечества. Но мы глотаем фландрийскую грязь наравне с вами.
В этом мире нас держат только силы нашего тоттмейстера. И если
кто-то намеренно старается нас обидеть… Рано или поздно у него это
получается.
Лейтенант не ответил. Он еще раз посмотрел на изувеченную
лопатку, сплюнул себе под ноги и отшвырнул бесполезный инструмент в
сторону.
- Шевелитесь быстрее, унтер, - сухо сказал он, без всякой
надобности поправляя шлем, - Если вы, конечно, собираетесь воевать,
а не показывать балаганные фокусы целый день.
В штабной блиндаж они вошли в прежнем порядке – лейтенант
впереди, Дирк сзади. Это оказалось достаточно просторное помещение,
заглубленное метра на четыре, с осыпавшейся, но недавно
подновленной земляной лестницей. Свидетельства того, что его только
недавно начали вновь обживать, были очевидны. Кисло пахло плесенью
– за месяцы запустения вода пробралась внутрь, и тут было сыро, как
в старом погребе. Дирк мог только посочувствовать штабным офицерам
двести четырнадцатого полка. Он сам не боялся холода или
ревматизма, но для обычного человека постоянное пребывание в
подобном помещении должно быть довольно неприятно, а то и чревато
«траншейной лихорадкой».