Стоило братьям покинуть двор, вылез из своей щели –
наблюдательного пункта. Оставаясь в густой тени сараев, надрезал
рогожку прямо посередине полотнища, напялил ее на себя на манер
пончо. Обвязался одним из поясов, на котором болтались ножны с
ханджаром и дубинка, напялил куколь на голову. Сделав небольшой
крюк, двинулся ко входу в жилище Никоса. На темной лестнице я
вооружился – нож обратным хватом в одну руку, дубинка – в другую.
Прислушался. Тишина. Крадучись поднялся на второй этаж и замер у
проема, ведущего в комнату Никоса. Из-за двери раздался тихий
шепот:
— Аминтас, ты?
— Я.
Ответ мой был еле уловим. Никос купился. Дверь открылась, и
предатель схлопотал по лбу дубинкой, отшатнулся. Ноги его
запнулись, он приземлился на заднюю точку. Я влетел в комнату и
ударом пяткой в грудь опрокинул его на спину. Прикрыл дверь.
— Можешь рискнуть закричать, – предложил я, – мигом глотку
перережу. Хочу лишь поговорить.
Никос тяжело дышал, чуть всхлипывая и не отводя от меня взгляда.
В углу тлела свечка у иконки, тени метались по комнате, ему было
страшно. Резко запахло потом.
— Умный мальчик! – с одобрением сказал я. – Ползи к кровати и
там замри.
Никос, ни слова не говоря, приподнялся на локтях и пополз спиной
к низкой лежанке.
Я обогнул его. Пристроившись сзади на коленях и придерживая за
ворот крепкого суконного жилета, стал поглаживать его затылок моим
трофейным ханджаром. Никоса стала бить легкая дрожь.
— Это Афанасиос! – не дожидаясь моего вопроса, прошептал купец.
– Он твою смерть заказал. Хочет возобновить торговлю со мной, но
боится, что ты его к судье потащишь.
— И дорого он заплатил?
— 50 дукатов.
Я восторженно присвистнул. Местных расценок я не понимал, но
пропорция между отданным и полученным Никосом меня восхитила. Один
к пятидесяти, настоящий торговец. Все греки оценили бы. И не только
они.
— Что будем делать? – как-то обреченно поинтересовался
Никос.
— Как что? Разбираться. И главный мой вопрос: сколько ты мне
должен?
— Мелькала же у меня мысль, что ты меня морочил, когда про
потерю памяти говорил. Эх, пожадничал, голову потерял, думая, что
все уже мое.
Все ясно. Я, похоже, вложился в его дело, и эта мразь решила
одним ударом двух зайцев убить. Впрочем, деньги у него были не мои,
а Варвакиса. Сколько бы их не было, не я их заработал. И их потеря
меня не сильно волновала, но Никосу о том знать не нужно.