— Вы трижды отослали Пака с моей просьбой. Пришлось явиться
самой.
— Я недостоин занимать этот пост…
За годы, проведенные во дворце, Ки не раз видела, как ради
должности, иногда самой ничтожной, вроде младшего писца или
помощника конюха, люди шли на предательство, обман, подкуп, даже
убийство. Но никогда и никто на ее памяти не отказывался так упорно
от поста второго человека в государстве. И тем крепче она уверилась
в правильности выбора.
— Эта должность создана для таких людей, как вы.
А ведь ему тогда оставались считаные дни до самоубийства — вдруг
задохнулась Ки от внезапности догадки. Он заявил об отставке и в
глазах рода лишился единственной уважительной причины жить. И
продолжал отказываться, зная, что подписывает себе смертный
приговор!
В глазах все поплыло от слез. Недаром он тогда показался ей
каким-то отрешенным, и эта одинокая ветка цветущей сливы… Нет,
ничего ей тогда не показалось. Она видела перед собой как всегда
безупречно выглядящего Наставника, который был погружен в рисование
— занятие, одобряемое учением великого Кун Фу-цзы.
Такого гордеца еще поискать… Каково же было ему когда-то
услышать от нее обвинение в трусости? А чего стоило признание
своего поражения в той гонке за золотом Эль-Тэмура? Сейчас Ки
понимала: и тогда, и потом ему хватило бы нескольких слов, чтобы
погубить ее и быстро возвыситься самому. А он…
Он принял ее сторону, зная, чем грозит такой выбор, и молча
готовился следовать ему до конца.
Он пришел, в крови, шатаясь от усталости, чтобы первым сообщить
о гибели Ван Ю от руки Баяна — и принял на себя слепой удар ее
ярости. Да, сообщи ей об этом император, или, еще хуже, сам Баян,
неизвестно, чем бы все кончилось.
Он встал на ее пути, когда она, обезумев от горя, мчалась к
императору после резни у городских ворот, где погиб король Корё и
двое его верных соратников — и спас государство от смуты,
императрицу от опалы, а женщину — от гнусных сплетен. Он всегда
вставал между нею и краем пропасти, а однажды просто стал рядом — и
простоял много часов, когда она на коленях перед закрытыми дверями
дворца ждала решения своей участи.
Ки удивлялась цепкости собственной памяти: с ловкостью фокусника
та извлекала из самых дальних закоулков все новые и новые
свидетельства его незаметной и несомненной помощи.