Я выглянул в окно. Бетонные стены
многоэтажек, забитый машинами двор, редкие в этот час прохожие...
Чужой, отвергнувший меня мир. В юности я мечтал жить в Москве. Это
было глупо, но я верил: повезет! Я старался: образцовый взвод,
образцовая рота… Затем последует лучший батальон, отличный полк.
После дивизии можно и в Москву. Жена поначалу верила, но быстро
разочаровалась. Перспектива провести жизнь в Забайкалье ее не
вдохновляла. Я ждал. Шанс выпал внезапно, хотя какая тут
неожиданность? Для офицера война – возможность исполнить мечту… или
погибнуть. В Ханкале спросил я мордатого штабного: почему выбрали
наш полк? Зачем везли из Сибири? Не нашлось ближе?
–
Здесь нужно воевать! – ответил штабной. – Какая теперь армия,
знаешь? Ваш полк рекомендовали, и, как вижу, не зря. Не знаю, как
вам удалось: за месяц боев ни одного «двухсотого»! Сколько
танкистов положили в первую кампанию, помнишь? Воюй, Вигура!
Орденами засыплют! Чего хочешь дадут!
– И
квартиру в Москве?
–
Хоть две! – хмыкнула морда. – У тех, кто наверху, от здешних дел
штаны мокрые, не пожалеют.
В тот миг я думал об Альке. Если
квартиру дадут, жена вернется, а с ней – и дочка. Жутко хотелось
семейных вечеров. И чтобы дочка рисовала... Не вышло. Квартира в
Москве у меня появилась, только Алька в ней не живет. Да и мне
оставалось недолго.
Длинный день подошел к концу. Телевизор смотреть не хотелось,
читать тоже – надоело в колонии. Оставалось пить. Водка в
холодильнике кончилась, звонить Федосову, чтоб подвез, не тянуло.
Город хотелось увидеть: соскучился за проволокой… Достал пистолет,
вытянул из кучи пакет поприличней, оделся и пошел. Во дворе было
пусто, в магазине вряд ли узнают – Москва. Перед выходом из
подъезда еще раз проверил «Макаров».
Во
дворе светил одинокий фонарь и лил дождь. Я огляделся, сунул руки в
карманы и потопал. Мир был зыбким и мокрым, и на мгновение мне
показалось, что все, что в нем осталось, это я, горький и никому не
нужный. Когда за спиной послышались торопливые шаги, даже
полегчало. Оглянулся. Щуплый, невысокий пацан бежал следом. Я
перехватил «ПМ» в кармане куртки. Пацан подбежал ближе и
остановился, пытаясь вытащить пистолет из кармана. Тот зацепился.
Лицо у говнюка было испуганным. Мокрые от дождя черные волосы,
густые брови… Меня захлестнула злость: киллер, мать его! Не могли
найти лучшего?