–
Ма́ричек меня закопать пообещал. Когда подрастёт. Хороший
мальчик.
Покойница
ушла, а у меня до сих пор от стыда щёки горели огнём. Малец уселся
на кровать и навис сверху, вперившись в меня любопытными
глазёнками. И даже взгляд не отвести.
– Ты,
тётенька ведьма, не переживай, – бодро сказал он. – У меня бабка
перед смертью тоже совсем сдала. Ноги отказали. Всех сиделок
прогнала, только мне и верила. Так что я обращение знаю. И пролежни
размять могу, и пелёнку сменить. Ты ж мне как мамка теперь, вот я
за тобой ухаживать и буду. Хотя жалко – вроде не такая уж и
старенькая… И чего это с тобой приключилось, что помирать
собралась?
– Не твоё
дело, – хлюпнула я. Малец с готовностью завозюкал платком у моего
носа. – Как приключилось, так и обойдётся.
– Ага. Ну
и ладно. Книжку тебе почитать, что ли? Скучно лежать, наверное. Я
вот бабке всегда читал.
– А ты и
читать умеешь… Ну что за чудо-ребёнок, – съязвила я. Было бы
эффектнее с заломанной бровью, но кроме губ ничего на лице не
двигалось, голос и тот подводил.
– Умею, –
кивнул Теддичек, не отводя серьёзных глазёнок. – Вот покормлю тебя
сначала, тётенька, а потом почитаю.
– Так,
давай-ка сначала проясним кое-что. Ещё раз: звать тебя
как?
– Так
Маричек, говорил же… Эх, мамка, и с памятью у тебя беда…
– Выпорю.
И солью присыплю. А потом Море скормлю. Ещё раз: Эричек, Теддичек
или Маричек?
– Эрик
Теодор Маркус, – со вздохом признался малец. – Бабка так назвала,
она та ещё затейница была. Но «ушлёпок» так «ушлёпок». Не гони меня
только, тётенька Уна.
Смотреть,
кроме как на эту мордашку, было некуда. Глаза тоже застыли в одном
направлении. Пожалуй, ошиблась вчера с возрастом. Лет десять,
наверное, мальцу. Да и не такой мелкий, как сначала показалось.
Впрочем, из положения лёжа любая сопля великаном
покажется.
Рассудив
здраво, от помощи я отказываться не стала. Неизвестно, надолго ли я
в таком состоянии оказалась. Просить местных обитателей – себе
дороже, тут же начнут жаловаться. А этот… Что я, перед ребёнком
смущаться буду?
Худо-бедно я была напоена и накормлена, хотя бы
челюсти работали. Но при этом вся заляпана, до того усердно малец
старался. И при этом трещал без умолку.
– Да
замолчи ты уже, голова от тебя пухнет, – взмолилась я. – Лучше
объясни мне, где это тебя Скоропут нашёл и что за дела с приютом.
Откуда ты вообще такой взялся? Где семья твоя?