Барон был
непреклонен. Он потребовал целовать крест в исполнении его
повеления. И опять верные ему люди подчинились, не задавая вопросов
— столько воли и ярости было в требовании мятежника. Слова клятвы
слетали с уст всех присутствующих, а святой отец засвидетельствовал
обещания.
А потом
топот копыт за дверями церкви и резкие команды офицера заставили
свидетелей церемонии замереть в тишине. Старый барон усмехнулся и
прижал палец к губам, призывая молодого управляющего к
молчанию.
— Помни, я
тебя жду… И еще… — Он помедлил один миг. — Если что-то вдруг
случиться… случиться со мной, — он скривился, будто отметая такую
возможность. — Спрячешь моего внука. А потом уже… потом —
обратишься с бумагами к императору. Виссен, ты поклялся, помни! —
только и произнес он на прощание, простым жестом приказывая чете
управляющих не сопровождать его.
А еще
спустя неделю в деревне появился барон Кюнеберг в сопровождении
отряда закованных в латы солдат.
— Где они?
— резко и холодно спросил он согнувшегося в почтительном поклоне
старосту.
Кого барон
имел в виду, было понятно. Виссен, прятавшийся за дверью, сжал в
руке кинжал. Впрочем, что бы он сделал против верного пса испанки?
Оставалось уповать на верность старосты, ничем уже не
подкрепленную. Впрочем, нет… Страх верный помощник крестьянина,
невольно вовлеченного в заговор. Из-за щели в двери молодой
управляющий видел, как староста махнул рукой в сторону церковной
ограды: «женщина умерла, ребенок не родился».
За
всхрапыванием лошадей и бренчанием поводьев он не слышал ответа
Кюнеберга, но, кажется, Кюнеберг удовлетворился ответом.
Топот
копыт. Оседающая пыль. Растерянные староста и святой отец,
подтвердивший ложь. Они оба хотели жить. Ведь ложь во спасения не
такой уж большой грех? Правда?
И они даже
не стали возражать, когда, наконец, проявивший волю молодой
управляющий внезапно потребовал лошадей. Ослушаться фон Виссена они
не посмели, хотя бы потому, что пистолеты и шпага у молодого
человека были вовсе не для украшения.
И, конечно,
все понимали, что эти владения скорее всего скоро будут
конфискованы… Впрочем, новые господа вряд ли снизойдут до бедных
крестьян и их столь же небогатого пастыря. А что до изгнанников
Виссенов, так они были молоды и здоровы, их сын был жив, и впереди
у них была целая жизнь!