Матео
вздохнул. О «бастарде Релингена» он знал почти все, кроме
последнего года и сам мог поведать немало о фламандском
принце.
«Здоровский»... Ага! Жизнь в захолустье у верного
человека… Хвала Небесам, все же университет… Нелепейшее обвинение…
Жаль, никто из сельских олухов не мог толком ничего поведать, а его
немецкий мало чем отличался от жалкого «Я есть из Кастилия»… А так
точно бы вылез какой-нибудь заговор.
Матео
поставил в памяти метку — в этой истории все-таки надо будет
разобраться. Уши императорской семейки очевидны были даже для
человека, не знающего немецкого, а несостоявшийся костер вполне мог
быть интригой преосвященного Лодвейка, встревоженного возвращением
претендента на Релинген. Вот только внука барона Метлаха, кажется,
поставить в известность о планах на него императора Рудольфа
забыли.
Впрочем,
приемный отец юноши скончался слишком скоро, должно быть, ему
просто не успели ничего сказать. И — вот ирония! — принц Релинген
спасает жизнь своему сопернику и возможному врагу, приближает к
себе и женит на кузине. Как только Лодвейка удар не хватил? А
«барон Кюнеберг» вместо соперничества за престол княжества
настолько преисполняется благодарности, что дает клятву всеми
силами поддержать принца в его священной борьбе … с Бретеем. Чудны
дела твои, Господи!
Впрочем,
такое положение вещей вполне устраивало Испанию, а, значит, и
сеньора Матео. Амбиции юного принца должен поддержать его
католическое величество, а не император Рудольф. И, кстати, лучше
для всех было объявить Лео Кюнеберга сыном Релингена, а не
племянником инфанты. Юноша и так имел права на корону Релингена по
жене, зато узнай при дворе Рудольфа о том, что принц присягнул
Испании, тотчас появятся обвинения в кровосмешении, а опровергнуть
это при умершем главном свидетеле будет крайне сложно.
«Сын
Релингена» в качестве мужа Ангелики Метлах был предпочтительнее ее
же кузена в этом качестве. Тем более что и сам старший Релинген,
кажется, вполне верит, что Лео Кюнеберг его сын. Небеса знают, что
стало с младенцем, которого тот крестил в Лошской церкви, но,
кажется, старший и младший Релингены свято уверены, что
«Лодвейк-Леопольд» их сын и брат.
Да, жаль,
что нельзя допросить бывшего управляющего Метлаха — этого фон
Виссена, умудрившегося обвести вокруг пальца консорта Релингена.
Впрочем, он не был бы достойным воспитанником своего крестного,
если бы по одной детали не мог восстановить всю историю. Скорее
всего, разгневанная инфанта заставила консорта отправить «ублюдка»
в Релинген. А там, опасаясь навлечь на себя гнев правительницы,
мальчишку наверняка перекидывали друг другу как запеченный клубень
батата, пока, наконец, со вздохом облегчения не пристроили к
бывшему управляющему Метлаха. Ему-то терять уже точно было
нечего!