Шесть кают были устроены с помощью поперечных и продольных
перегородок. Прибежище Спенсера на время перехода до Одессы
оказалось узким пеналом с прямоугольным окошком в переплете.
Кроватями служили два открытых ящика, подбитых изнутри парусиной. В
одном из них были небрежно свалены два знакомых мне дорожных
кофра.
Извлек из одного несессер в виде прямоугольного ящика с
выдвижными полочками и сигарный хьюмидор (о нем Эдмонд меня заранее
предупредил). Из другого – вечерний костюм со всеми аксессуарами,
который с трудом пристроил на стенке перегородки на сверкающих
начищенной медяшкой крючках. И поспешил наружу, опасаясь встречного
потока из благородных господ, с которыми, непонятно как, пришлось
бы расходиться в узком проходе коридора.
Вспомнил, что не вытащил домашние туфли для Эдмонда, но решил не
возвращаться. В конце концов, я не нанимался тапочки хозяину
подносить, словно тренированный спаниель. Как-нибудь сам справится,
не маленький. Мне еще сестру нужно было с племянником устроить.
На баке было не менее тесно, чем в господской части. Матросы
сбили пассажиров в плотную толпу, чтобы не мешали им устанавливать
кливер: пароход, оказывается, шел не только с помощью гребных
колес. Мария с Янисом испугано жались друг к другу в самом центре,
в ужасе глядя на плотный дым, валивший из трубы. Под палубой
грохотала машина.
Я ободряюще им улыбнулся и помахал рукой. И тут же чуть не
полетел на палубу от толчка очередного грубияна в форме моряка.
— Не путайся под ногами, сухопутная крыса! – буркнул мне матрос,
не подумав извиниться.
— Эй, эй, полегче, братишка! Не стоит так называть бывшего
капитана! – прихвастнул я былыми подвигами настоящего Косты.
— Ух, ты! Ты – из наших? Одессит? – тут же сменил тон моряк. –
Что же ты ходишь по-рачьи?
— В первый раз на пароходе, – попытался я выкрутиться из
очевидного и неизбежного провала моей легенды – по крайней мере, в
морской ее части: из меня – такой же моряк, как из Спенсера –
добропорядочный сквайр.
— Не ты первый, не ты последний. У всех, кто сюда в первый раз
попадает, поджилки трясутся. Грек? – мигом определил он мою
национальность. – Из одесских или балаклавских?
— Из грецких, – улыбнулся я.
— С Архипелага что ли?
— С Островов, – подтвердил я.
— Ух, ты! – снова восторженно воскликнул моряк. – Воевал с
туркой?