Не выходило из головы и другое: вроде, обещал табаком Митьку
угостить, но как с моряками общаться? Мигом просекут, что я в
морских делах – полный профан и «краб». А ну как доложат кому не
следовало бы? С другой стороны, знания из этой области нужны кровь
из носу, чтобы моя легенда не лопнула, как мыльный пузырь, в самый
неподходящий момент. Не на конях же мы в Черкесию поскачем?
Мои страхи, вроде, оказались напрасными.
На баке, в стороне от пассажиров, возле бочки с водой нашлось
место для курения свободных от вахты матросов. После того, как
пароход выскочил из Босфора и уверенно зашлепал колесами, правя
курс на север, Митька освободился. Потащил меня в «курилку», чтобы
я исполнил свое обещание насчет «угоститься табачком». И все
разговоры там вертелись исключительно вокруг табака.
Меня просветили, что мода на сигары, что нынче завелась в
Одессе, где ими дымили все подряд, «на корабле ни в жизнь не
приживется». Только трубка, как издревле заведено. Дерево кругом,
пенька, нет ничего более страшного для моряка, чем пожар на
борту.
— Нам после заката и к трубке запрещено прикасаться. Мигом
линьков отхватим, – пояснили мне матросы, беззастенчиво разбиравшие
турецкий табак из маленького бочонка, который Митька ловко вскрыл,
зачистив от смолы крышку.
— А я своему, – признался, имея в виду Спенсера, – сигарный ящик
приготовил в каюте.
— Так – то «значительные», перший класс, у них свой порядок, –
важно ответил мне седой моряк, вовсю пыхающий своей гнутой трубкой.
– Хороший табачок! Благодарствуем!
— Все равно не пойму. У вас из трубы дым валит, искры летят. А
курить – только на баке.
Матросы засмеялись. Седой снисходительно пояснил:
— Мачты отнесены от трубы так, чтоб на такелаж ничего горящего
не попало. Анжанеры считали. Вот сколько, по-твоему, нас лошадей по
морю тащат?
Я лишь развел руками: откуда мне знать КПД парового котла, что
надрывался в трюме, заглатывая дрова или уголь.
— Говорю всё честь по чести: полная сотня! – продолжал важничать
седой моряк. – Ежели встречный не поймаем, можем и за пятьдесят
часов до Одессы обернуться.
Я хмыкнул про себя: в моей «сузуки» с двухлитровым мотором и то
поболе было «лошадок».
Моряки меж тем сердито зашипели: мол, не дело заранее время
прибытия сообщать. Плохая примета!
Суеверные, хуже бабок старых. Впрочем, их можно понять: пусть
пароход перестал зависеть от ветра, что дало возможность установить
регулярное сообщение Одесса-Константинополь, неожиданностей все
равно хватало. И первая среди них – это буря или шторм.