Длинноносая Эли недовольно фыркнула.
– Да без разницы, что так, что так упашемся.
– Ой, ну надо же, работница, – сладеньким голоском пропела
Синтия, – так устает, так устает… Спать по ночам надо, а не по
казармам шастать! Как оно там, на постельной ниве жнется?
– Синтия! – возмутилась Рина.
Эли фыркнула, огладила ладонями бедра и новый пояс, густо
украшенный колотой, местами чуть позеленевшей бирюзой.
– Красиво, правда? – усмехнулась она. – Не то что твои обноски.
– И добила: – Дэрек подарил.
– Шлюха! – выплюнула побледневшая Синтия, тайком вздыхавшая по
симпатичному пикинеру.
– Зато ты у нас праведница… – Эли завозилась, распахивая окно. –
Носишься со своей девственностью, как курица с яйцом…
– Эли, хватит! – топнула ногой Рина. – Девочки, ну сколько
можно?!
– А что такого? – удивилась Эли. – Она первая начала.
– Пойду за цветами, – процедила Синтия, хлопнув дверью – я,
прятавшаяся в углу, аж подпрыгнула.
Ссоры этих двух служанок, чуть ли не дравшихся за любвеобильного
Дэрека, давно стали притчей во языцех, и обычно домоправительница
держала девушек как минимум на разных этажах замка – но сегодня нам
с Риной не повезло. Эти двое весь день теперь будут
переругиваться…
– Лаура, – присела передо мной Рина, – сними все чехлы с мебели
и отнеси их в прачечную, потом поможешь мне мыть окна, хорошо?
– Хорошо, – тряхнула я недавно остриженными под мальчишку, чуть
ниже ушей, волосами. Ох, и ругались Рина на пару с Тимаром, когда
увидели, как я себя обкорнала! А мне просто надоело распутывать
каждый день длинные пряди, которые, вдобавок ко всему, начали
завиваться и выгорать на солнце, со спины превращая меня в
настоящую райану. Когда же я оборачивалась… Цвет кожи и глаз,
доставшиеся от матери, выдавали во мне лизарийку, и, введенные в
заблуждение люди, чаще всего женщины, норовили обругать. Мужчины,
наоборот, тянули руки потрогать косы или рассмотреть лицо.
Мужчин я не любила. Не боялась, нет. С тех пор как Тимар объявил
меня своей сводной сестрой, меня не обижали, не били. Не смели. Но
взгляды, что я порой на себе ловила, беспокоили – так же смотрел
граф, когда я едва не сбила его с ног у княжеских конюшен.
…Кампанию по превращению себя в мальчишку я начала исподволь,
сначала старательно убив несколько пар туфель в течение месяца.
Портить хорошую обувь острыми камнями, которыми я ковыряла дырки,
было до слез жалко, но я справилась, и плюнувшая госпожа Миара
выдала мне мужские ботинки с тяжелыми подметками – мол, попробуй их
порвать. Потом я сажала пятна на платья, несколько раз нарочно в
них падала, пока Тимар не пригрозил одеть меня в штаны – чего я,
собственно, и добивалась.