– А брат знает? – спросил старший конюх, когда я выводила
оседланную Ворону.
– Знает, конечно, – соврала я. Знал бы, что я в метель гулять
собралась, по шее бы надавал.
– Пошла, – сжала я коленями бока лошади. Пантера догнала нас в
несколько прыжков и неспешно затрусила рядом.
Главная дорога была расчищена, но по бокам от нее высились горы
снега с меня размером. Циклон, пришедший с Рассветного океана,
обосновался у нас надолго, засыпая все вокруг тяжелым мокрым
снегом. Рабы, чистившие дорогу, низко кланялись, шарахаясь в
сторону при виде кошки. Можно подумать, я кого-то из них пантерой
травила.
Мы остановились на холме, разглядывая черную громаду замка,
почти скрытого снежной пеленой. Уголек валялась в сугробах, гоняясь
за перепуганной полевкой, не вовремя высунувшей из норки черный
носик.
Руки в тонких перчатках озябли, изо рта и носа вырывались
клубочки пара. Я запрокинула голову, ловя ртом снежинки. Вкусные,
чуть колючие, они холодили мокрые от слез щеки. Кобыла нетерпеливо
переступила с ноги на ногу, звякнув удилами, и я вытерла мокрый нос
рукавом ватного дублета.
– Давай до реки и обратно, – предложила я Вороне. – Уголек,
плюнь гадость!
Поняв мой приказ буквально, пантера мотнула головой, и серый
комочек, уже даже не пытавшийся сопротивляться, улетел в
сторону.
– Хорошая девочка, – погладила я кошку, подставившую
загривок.
Мы неслись сквозь метель, вспарывая заносы. Вот уже и рощица,
где летом оставляли лошадей. Уголек, бежавшая впереди, отстала.
Пришлось вернуться. Пантера рычала, глядя в пустоту, а потом как-то
странно мяукнула и подпрыгнула вверх на несколько локтей, пугая
Ворону. Лошадь шарахнулась в сторону, и я едва удержалась в
седле.
– Хей, прекратите! – Я изо всех сил натянула поводья, усмиряя
кобылу, обругала кошку, вертевшуюся под копытами. – Уйди!
Пантера будто пыталась заставить меня вернуться, и через
мгновение я поняла, почему. На заметенной снегом поляне тускло
замерцало выходное окно портала. Рев и вопли оглушили, в
прорубленной в пространстве дыре мелькнули огромные перепончатые
крылья, закрывая обзор. Шипение, хэканье замаха, кхопеш,
пропоровший кожу крыла, и визг на ультразвуке, от которого заложило
уши.
Ворона встала на дыбы, замолотила копытами, истерично заржала и,
развернувшись, понеслась прочь. Я даже не помышляла ее остановить,
лишь изо всех сил вцепилась в поводья и гриву. Безумная скачка
напомнила день, когда мы с Тимаром удирали от умертвий. Но тогда мы
хотя бы знали, куда бежать… А сейчас перепуганная Ворона несла меня
куда-то в сторону полей, на которых летом колосился овес.