Сквозь свист метели я услышала не то рев, не то визг и, свернув
за поворот, увидела летящую ко мне со всех лап пантеру. Разлепила
смерзшиеся ресницы.
– Что…
Я сделала еще несколько шагов, и, споткнувшись, замерла. О
боги!..
Дорогу перегораживала гротескная баррикада из изломанных,
окоченевших тел. А на самом верху, жадно заглатывая еще дымящиеся
внутренности смотрителя, сидела огромная мантикора с рваным
кожистым крылом и местами подкопченной шерстью.
Чудовищное порождение Леса придавило лапой кусок мяса, когда-то
бывшего человеком, и мотнуло головой, выдирая плоть. Утробно урча,
заглотило его.
Неделю назад смотритель дороги помог мне дотащить деревянную
мишень до зверинца. Я тогда шарахнулась в сторону, испугавшись
бочкообразного мужчины, вынырнувшего из сумерек, а он назвал меня
маленькой госпожой и рассказал о внучках, подрастающих в
деревне.
А сейчас эта крупная ладонь, ловко закрепляющая деревянный,
расписанный кругами щит на решетке пустующей клетки, приземлилась
передо мной, оторванная мантикорой. Я вскрикнула, отпрыгнув. Черная
кровь медленно вытекала из сосудов, пятная снег.
Мантикора подняла голову, пристально глядя на меня желтыми
плошками глаз. Раздвоенный хвост изогнулся, направив жало в мою
сторону. Ударом лапы зверь отбросил тело смотрителя и пружинящим
шагом, чуть развернув крылья, пошел ко мне.
Я не герой. Совсем нет. И первой моей мыслью было скормить
мантикоре Йарру. Может, даже Ворону. Вот только бежать некуда, и,
расправившись с ними, зверь пойдет за мной. Мантикоры никогда не
отпускают жертв. А насытившись, начинают с ними играть – жаля
хвостом, подбрасывая в воздух и швыряя о камни, душа и отпуская,
позволяя вдохнуть воздух, чтобы продолжить игру. И «мышка» миллион
раз пожалеет, что ее не съели сразу.
Впереди меня стоит Уголек. Такая маленькая по сравнению с
мантикорой, размером превышающей буйвола.
– Уголек, – позвала я, – уведи лошадь.
Кошка зашипела, не оборачиваясь. Жалобно мяукнула. Я готова была
поклясться, что это значило «Беги!».
– Уведи лошадь, – добавила я к приказу немного флера.
Пантера подчинилась. Она пятилась, раздвигая задом снег. Все еще
готовая к самоубийственному прыжку. Я отпустила поводья трясущейся
Вороны, и пантера куснула ее за бабку передней ноги. Больше ничего
и не требовалось – подгоняемая ужасом, лошадь ускакала.