В последнем Тренч ничуть не
сомневался. Как и в том, что капитанесса Алая Шельма достаточно
серьезна, чтоб просто вышвырнуть его с корабля, мельком взглянув.
Если он жив до сих пор, то только лишь потому, что самонадеянно
назвался инженером. Как только пираты разберутся, что он на самом
деле за инженер, как только заглянут в его мешок…
Он уже представлял эту Алую Шельму так
ясно, словно она самолично стояла на верхней палубе, преграждая им
путь. Рано постаревшая женщина, грузная, как боченок, с
мускулистыми руками, багровыми от загара сверхбольших высот. Лицо
похоже на крупную сеть из-за множества пересекающихся кое-как
затянувшихся рубцов, в приоткрытом рту видно лишь несколько зубов,
да и те желты от табака. Неопрятные полуседые космы кое-как связаны
на голове выцветшими тряпками. Но хуже всего взгляд… Слишком уж
живо Тренч его представил. Плотоядный взгляд воздушного хищника,
привыкший смотреть не мигая что на мелькающее средь облаков солнце,
что на корчащегося в муках противника. А еще от нее наверняка будет
вонять рыбьим жиром, табаком, ромом и жженым порохом. Тренч в свое
время прочел множество пиратских рассказов, но шестнадцать лет –
это тот возраст, когда Роза дает понимание – не все в настоящем
мире такое, каким кажется.
Он так увлекся этой жуткой картиной,
что даже не сразу заметил, как Дядюшка Крунч продолжает бормотать
себе под нос:
- Конечно, выучки у нее пока нету, ну
так это не за один год появляется. Некоторые, бывало, по полжизни
небо коптят, прежде чем учатся ахтерштаг от бакштага
отличать[4], да и те… А из девчонки
выйдет толк. Рано или поздно своего деда, Восточного Хуракана, за
пояс заткнет, вот что я думаю. Главное – натура пиратская. Конечно,
было бы лучше, если б он сам ее учил, да куда там… Пока одним
глазом на Восьмое Небо не заглянул, про Ринриетту не вспоминал.
Дело ли?..
Тренч пытался вслушиваться, но мало
что понимал. Как и все старики, Дядюшка Крунч имел обыкновение
предаваться воспоминаниям, которые своей лаконичностью и четкостью
никак не могли бы соперничать с записями в бортжурнале, а проще
говоря, были разрознены, беспорядочны и непонятны постороннему.
Поэтому он решил больше ничего не спрашивать и лишь глядеть по
сторонам.
Но даже с этим он толком не справился.
Потому что неподалеку от бизань-мачты, в узком проходе,
образованном сложенными деревянными балками и бухтами каната, ему
померещилась темная, как ночь, фигура, лишь немного выступающая из
окружающей ее темноты. Фигура, напоминающая человека в глухом
плаще, неотрывно смотрящая на него и при этом отчего-то кажущаяся
невещественной, словно и не человек это вовсе, а только лишь
причудливая плоская тень, болтающаяся в воздухе.Тренч мгновенно
повернул голову и…