Ничего. Проход был совершенно пуст.
Что бы ни находилось там секундой раньше, оно успело убраться. Или,
точнее, раствориться без следа – Тренч готов был поклясться, что ни
слышал шагов.
- Не отставай! – недовольно проворчал
голем, - Тащишься как старая макрель!
- Я… Мне кажется, я что-то
видел.
- Ну, ты явно видел не набитого
дурака, потому что для этого тебе потребовалось бы
зеркало!
Тренч и в самом деле почувствовал себя
круглым дураком. Возможно, это все перенапряжение сил и избыток
впечатлений. От подобной встряски, говорят, иной раз небоходы видят
на горизонте несуществующие силуэты кораблей или даже черные, как
смерть, паруса «Марии Целесты»…
Он машинально вытер лоб и обнаружил на
нем капельки холодной влаги, похожие на тот конденсат, что оседает
на парусах поутру.
- У вас на корабле не живут призраки?
– выдавил Тренч с неловким смешком.
- Был один, да сбежал в последнем
порту, - голем издал жутковатый скрежещущий смешок, - Ну что
уставился, глаза выкатил? Теперь точно выглядишь как пучеглазая
рыба…
- Там…тень. Стояла неподвижно, а потом
пропала.
- Ах, тень, - голем глубокомысленно
почесал механической пятерней затылок, - Ты бы на это внимания не
обращал, вот что. На этом корабле и не такие штуки случаются. Тень
ему, видишь ли… Месяц назад у нас тут с тенями вообще черт знает
что творилось. То их вовсе не было, точно под палубу провалились,
то вдруг возникали, но чертами совсем не похожие. Иду я, например,
а тень вокруг меня как рыбеха носится. Или раздуется как шар, аж
смотреть противно. На шкафуте эти тени целый театр устроили. Рыб
изображали, бились друг с другом… Занятное было зрелище. Не обращай
внимания, говорю.
- Та тень была похожа на… на
человека.
- Ну, если на человека, так то,
наверно, Шму, - абордажный голем разве что руками не развел, как
настоящий человек, - Ужасно любопытна, хотя сама никогда в этом не
признается. Наблюдает, значит, за гостем. Только ты, рыба-инженер,
держись от нее подальше, понял? Тогда, может, и цел останешься. Шму
не любит чужого внимания. Очень не любит. И резких движений
тоже.
Тренч втянул голову в плечи и
попытался двигаться настолько плавно, насколько позволяли трещащие
суставы и замерзшие мышцы. Идти в тишине, нарушаемой лишь
равнодушным шорохом ветра в парусах и скрипом досок было неуютно.
Слишком уж пиратский корабль был непохож на ставшую ему привычной
за недолгий срок «Саратогу». Пугающе непохож, добавил он мысленно.
Все здесь было каким-то… Странным? Зловещим? Непонятным? Словом,
совсем не таким, как обычно пишут в пиратских романах. Ни лихих
небоходов с повязками на глазах и обнаженными саблями в руках, ни
груд золота прямо на палубе, ни прочих деталей, столь красочных,
сколь и жутковатых.