Я заныриваю в чертоги своего
разума. Метафизика... Метафизика? Я несколько раз прокручиваю в
голове это слово, как будто это может мне помочь. В какой-то момент
меня посещает ощущение, что разок-другой за предыдущую жизнь я мог
слышать это слово, но не в контексте сакральных знаний и всякого
такого. Однако все присутствующие почему-то свято уверены, что я
обязан разбираться в этой чертовой метафизике. Как минимум знать,
что это такое. Может, это что-то вроде науки? А метафизики — это,
получается...
— Метафизики... это такие
ученые? — пробую я.
Губы Фан Лина и Лиары
подергиваются в усмешках.
— Ученые? — фыркает Лиара. —
Ну, если в ваших мирах ученые способны взаимодействовать с самой
тканью реальности, то да, ученые.
Меня словно прошибает
током.
— Взаимодействовать с тканью
реальности? — Из меня вышел бы отличный выставочный попугай:
повторять и переспрашивать я научился превосходно. — Так вы имеете
в виду магию?
— Магию? — В беседу
подключается один из шахматистов, тот, что пытался заматовать
короля двумя конями. — Что вы, любезный лорд. Магия — это чепуха,
шарлатанство. А метафизика — это возможность познания природы
нашего бытия. И в неопытных руках эти возможности смертельно
опасны. Поэтому лишь избранным юношам и девушкам разрешается
заниматься математикой и всем, что с ней связано. — Завершив
монолог, мужчина проводит пальцами по своей окладистой бороде и
добавляет: — Быть может, лорд Грэй хочет сыграть со мной? Не думаю,
что вас касаются наши запреты: ведь вам куда больше лет, чем... на
вид.
Второго мужчину словно ветром
сдувает с кресла. Лиара расплывается в едкой усмешке — уверена, что
я пойду на попятную? Ага, конечно.
— С удовольствием...
э...
— Хи Лийон, — представляется
мужчина, протягивая руку.
Мы обмениваемся рукопожатием,
и я сажусь в кресло напротив него. Мне достаются черные, и я
замираю в ожидании.
— Ваш ход, лорд Грэй, — через
какое-то время произносит Хи Лийон.
Я щурюсь на фигуры, но ничего
не меняется. С легким запозданием до меня доходит, что в этом мире
черные в шахматах ходят первыми. Впрочем... чему я, собственно,
удивляюсь, если здесь желто-зеленая луна, а еще запрещена
математика?
Мы начинаем партию. Я хожу
пешкой на два хода вперед от короля, и Хи Лийон симметрично
выдвигает свою. Краем глаз я вижу, как вокруг нашего столика
потихоньку собирается толпа зрителей и слышатся перешептывания. Им
всем что, вообще нечем заняться? Если я правильно понял Конфуция,
жизнь в этих краях — далеко не сахар. Может, это как раз потому,
что местные днями напролет играют в шахматы? Это многое бы
объясняло.