— Трое достойны вашего внимания, пан
майор! — Лев и палач встали при появлении Косты и стукнули кулаком
в грудь.
Вот что делает с людьми правильное
понимание их места в жизни, — восхитился про себя Коста. По слухам,
в Словении началось повальное местничество. Хорутане считали себя
выше чехов, а чехи — выше ляхов. И все словене ставили себя выше
приблудных франков, ромеев и всяческих гепидов. Мораванские
всадники презирали землепашцев, а урожденные паннонские авары
считали мораван кем-то вроде взбесившихся домашних животных. Сын
боярина, служивший в одной должности с сиротой, смотрел на него,
как на пустое место. И еще не каждый начальник мог поставить в
рамки такого молодца, тот еще и огрызался, пытаясь показать, что
ему невместно от безродного служаки указания получать. Начались
совершенно невообразимые вещи, когда старшинство буквально
высчитывали, принимая во внимание не только должность индивида, но
и знатность его рода, и близость этого самого рода к князю, и
заслуги отцов. И все это безобразие оправдывалось невесть откуда
появившимися обычаями, уходящими во тьму веков. А откуда взялись
такие обычаи у людей, родившихся в курных землянках и еще недавно
почитавших тухлую рыбу за немыслимое счастье, никто так и не понял.
По слухам, великий князь, узнав о происходящем, пришел в дикую
ярость, и кое-кого из поборников новых древних обычаев со службы
погнал в шею. А потом и вовсе какую-то табель о рангах придумал, в
соответствии с которой Коста и носил теперь свой жетон, горделиво
поглядывая на вытянувшегося перед ним столичного капитана и его
людей. То-то!
— Доложите по существу, — важно
обронил он. — Недосуг мне с каждым оборванцем разговаривать.
— Если по существу, то все трое
видели рядом с покойными одного и того же человека. И один раз
видели всех четверых вместе в портовой таверне. Приметы
совпадают.
— А что за приметы? — заинтересовался
Коста. — Как выглядит?
— Роста среднего, телом худ,
возрастом лет двадцать пять — тридцать, волосом черен, борода
черная, нос мясистый, одет в стираный хитон, увечий, родинок и
шрамов на видных местах не имеет, — бодро пробарабанил Лев.
— Это сейчас точно особые приметы
были? — удивленно раскрыл глаза Коста.
— Точно, — стушевался сыскарь. —
Других нет. Ни кнут, ни деньги не помогают.