- Что еще за
вонища? – поинтересовался капитан.
- Въедливая такая
вонища, - охотно пояснил дворник. – Мне сколь раз жильцы
жаловались: думали, можа, ворона какая в печной трубе издохла? Ан,
нет, я и трубочиста Митрича пытал – чисто все! А вонь, нет-нет, да
и проявится, и аккурат, когда контры эти кота за хвост тянуть
начинають…
- Какого кота? –
не понял Дорофей Петрович.
- Ну, ить песняка
давить…
- Так и говори,
гнида! – разозлился блюститель закона. – И в контры погоди
записывать – все ж немаленький человек… - Дорофей Петрович
запнулся, вспомнив о жутком «щупальце» замнаркома. – Ну, в общем,
был немаленьким… - комкано добавил он.
- Да, еще
вспомнил, - радостно заявил Епанчин, - свечи они жгли безмерно, да
всё черные, как деготь!
- А ты откуда
прознал? – прищурился капитан. – Или с ними горлопанил?
- Да упаси
Господь! – Дворник в очередной раз размашисто перекрестился. – Я
как-то водосток чинить полез – два пролета ветром сорвало… Вот
туточки: рядом с энтим окошком. Лестницу поставил, да и в окошко-то
заглянул…
- Врешь, небось,
что чинить полез, - усмехнулся Дорофей Петрович. – Они же, сам
говорил, свечи ночью жгли. А чтобы ты ночью полез водосток чинить,
ну не в жизнь не поверю!
- Ну, бес попутал,
товарищ начальник, - нехотя признался Епанчин. – Любопытно мне
стало, чем это они тут занимаются… Вот я, стал быть, одним
глазком…
- Ну?
- А у них весь пол
всякими фигурами богомерзкими измалеван, и свечей аспидных
прорва…
- Какой пол? –
спросил милиционер. – Этот?
- Знамо, этот, -
кивнул дворник. – Вот аккурат на том самом месте, где большой ковер
лежит, и намалевано было.
- Ну-ка, подь
сюда, - произнес капитан, ухватив указанный ковер за один из углов,
- пособи!
Вместе с дворником
они ловко отвернули часть ковра в сторону.
- Во! – довольно
воскликнул Епанчин. – Я же говорил!
Под ковром на
старом паркете действительно обнаружились странные рисунки, изрядно
залитые черным плавленым воском.
- И чего это? –
Шумно почесал лысую голову капитан, сдвинув фуражку на
лоб.
- А это, батенька,
так называемая пентаграмма, - «просветил» присутствующих Лазарь
Евстафьевич, с любопытством разглядывающий «творчество» народных
умельцев.
- А зачем она
нужна, эта самая пентрагама? – спросил профессора Дорофей Петрович,
охватывая взглядом большой круг с вписанной в него пятиконечной
звездой.