- Помаленьку, -
неопределенно пожал плечами лейтенант.
- Понимаю: дела-с,
заботы, служба-с… И что же вас привело ко мне, молодой человек.
Зачем доблестной милиции опять понадобился старый
бюрократ-архивариус?
- Понадобился, -
не стал скрывать Сергей. – Викентий Поликарпыч, напрягись еще разок
– дело очень важное…
- Ну-с, ну-с,
Сереженька, - заинтересованно протянул старик, - заинтриговали! У
нас, стариков, жизнь скучная – чем могу-с…
- Дед, постарайся
вспомнить: фамилия Хвостовская тебе о чем-нибудь
говорит?
- Как ты сказал,
Хвостовская? – переспросил Полобухин.
- Хвостовская,
дед, Хвостовская, - повторил Сергей, от которого не укрылось, что
старик сразу вспомнил фамилию, а переспросил просто ради проформы.
– Неужели и вправду что-то помнишь?
- А как не
помнить? – произнес Викентий Поликарпович. – На память до сих пор
не жалуюсь – а дело-то ну очень странное было, непонятное… Я даже
номер того дела помню – 1836-ть. Я еще тогда, когда первый раз его
читал, подумал: всплывет оно когда-нибудь, вот те крест,
обязательно всплывет!
- Тогда давай,
дед, выкладывай! – Сергей довольно поерзал на скамейке,
приготовившись слушать рассказ старика.
- Как сейчас
помню: случилось это в девяносто шестом, за три дня до Покрова, -
по-старчески пожевав губами, начал Викентий Поликарпович. Суровая
зима в тот год выдалась – снег недели за полторы до Покрова лег… Я
тогда только писарем в архиве служил, а форменная шинелька – не
толще бумажного листа, - погрузился в воспоминания почти
полувековой давности Полобухин.
- Викентий
Поликарпович, давай по существу! - Сергей попытался «направить»
старика в нужном направлении.
- А я о чем? Все
по существу, только по существу! – слегка обиженно заявил бывший
архивариус. – Мне так вспоминать легче, драгоценный вы мой. Так
что, сударь, если хотите, чтобы я вспомнил все подробности, попрошу
мне не мешать!
- Ладно, дед, не
дуйся – не буду больше перебивать, - пообещал лейтенант.
- То-то же: все
вы, молодежь поперед себя бежать пытаетесь, - брюзгливо, но
беззлобно проворчал Викентий Поликарпович. - Так вот, - продолжил
он свой рассказ, - по бедности своей я в свободное от основной
службы время подрядился в жандармерии за офицеров-оперов за
определенную мзду рапорта, да отчеты царапать… Ничего зазорного в
этом не было - ну скажите на милость, какое у писарчука жалование?
Так, пшик один. А почерк у меня, прошу заметить, каллиграфический…
Да и вы, Сереженька, признайтесь, не очень-то любите с бумажками
возиться?