Так и хочется спросит:
"Граф, в каком качестве вы явились к
королеве — в качестве заступника за друзей или свидетеля обвинения
против них? К чему вы подтверждаете, что ваши друзья виновны, что
они нарушили приказ? И зачем так явно демонстрируете, что не умеете
держать язык за зубами? Полагаете, королеве очень приятно второе
напоминание об истории с подвесками? Ее и первое-то разозлило."
Арест после этого был
закономерен.
И чего добился Атос?
Вы скажете, что для троих тюрьма
была уже слабовата, что друзья все же бежали.
Но вообще-то это была не заслуга
Атоса. Друзьям удалось бежать потому, что — во-первых, Мазарини все
же был незлобив и решил поговорить а графом, а, во-вторых,
д'Артаньян проявил редкую изобретательность. А будь Мазарини чуть
более жесток и не удостой Атоса визитом? Друзья имели бы все шансы
сгнить в тюрьме.
Конечно, был еще и Арамис, который
окружил с отрядом (правильный подход!) Рюэй и планировал отбить
друзей, когда их стали бы перевозить в другую тюрьму. Но кто
сказал, что попытка отбить узников силой обязательно бы увенчалась
успехом? Их могли просто убить при нападении на конвой. Как, к
примеру, собирался сделать Комменж при попытки толпы освободить
советника Брусселя.
К чему я все это веду?
А к тому, что Дюма мастерски
показывает, как вельможная спесь раз за разом приводит к печальным
последствиям. Да, эту спесь он может называть "благородным
сердцем", но суть от этого не меняется. Атос сам раз за разом из
самых лучших побуждений рушит свою и чужие жизни. До поры до
времени ему везло, и его ошибки исправляли другие люди. Но вечно
везти не могло. И не повезло.
Напомню ситуацию. После реставрации
Карл II Английский отправил графа де Ла Фер с дипломатической
миссией к Людовику XIV с тем, чтобы предложить брату короля Филиппу
руку своей сестры Генриетты. Естественно, вместо короля графа
принимает Мазарини — все-таки первый министр. Общаться с ним Атос
не желает. Дерзит, собирается удалиться, короче — ведет себя
максимально вызывающе. И я бы, возможно, поверила, что таковы были
инструкции обиженного на Мазарини Карла, но... судя по всему, это
именно желания самого графа. Дюма довольно ясно показывает его
отношение к министру. Еще задолго до поручения Карла.
Когда Мазарини, наконец, узнает его,
то говорит такие слова: