—
Зачем пиявка? Зачем ел? — сказала Тенго и перепугалась — вместо
переливчастого гула в горле прозвучали грубые огрызки языка
кожаных.
Яд изменил и её саму, затронул что -то
в голове. Или может она просто спит наяву, как давно спала больная
сестра сестры брата, наевшись грибов у Сосновой суши? И правда, как
во сне, она говорила и понимала.
А братец ответить не мог. То ли яд
лишил его речи, то ли он сам по себе был молчуном и тугодумом,
потому что промолчал. Затем случилось страшное: кожаная женщина
подошла ко входу в комнату и заглянула в окно. Братец учуял её и
снова обезумел. С дикой яростью он набросился на вход: со всей силы
ударил телом и когтями в загородку. От удара комната заходила
ходуном, но братец разбежался и ударил выход снова! Загородка
изогнулась, будто мягкая. Третьим ударом больной братец выбил её из
стены и вырвался наружу, под переливистые птичьи трели и громкий
визг из круглых красных штук, вдруг поднявшийся со всех сторон.
Тенго зажала уши лапами и стала искать, куда спрятаться. Она
метнулась прочь из комнаты и сразу наткнулась на труп одного из
кожаных, на котором, урча, пировал Больной Братец. Отпрянула в
сторону и уткнулась в тёмную щель. «Прячься!» Из щели пахло резко,
как от Больного Братца. Там лежали куски шкур и стояли разные
неживые штуки кожаных, они с грохотом посыпались, когда Тенго
забралась в темноту и резкий запах. «Кладовка» — слово пришло
откуда-то изнутри. Может, яд продолжал подсказывать мудрёные
звукососочетания. «Щётка-а, вед-ро-о, полихлорсидо-он…»
Она подтянула хвост, захлопнула за собой
выход и затаилась, ожидая, пока шум и вой снаружи стихнут. В
кладовке было холодно, напуганная и взвинченная Тенго впала в
ступор, стала вялой и сонной, словно внезапно пришла зима и озеро
покрылось льдом. Тогда, повинуясь инстинкту, она свернулась в
клубок и задремала. Ей приснилось, что она приплыла на брачные
танцы в родимом озере. На самых почётных местах сидели старейшины и
перекатывали камни во рту — жевали молодые побеги водорослей,
музыканты дудели в раковины и ритмично стучали лапами, холостёж,
как обычно, выделывалась на песчаном танцполе: самцы имитировали
драку, кое-кто и шипы выпускал для пущей наглядности, самки громко
кричали и переругивались, хвалясь голосами и густыми шубами. Каждая
ждала, пока самец подплывёт знакомиться, чтоб поймать себе мужа:
ударить брачными шипами и парализовать. Вот одна пара сложилась, за
нею сразу же — вторая! Самки потащили самцов за бутоны. У Тенго
стало тепло в животе и сердце, впервые в жизни её наполнило
ощущение неизбежной свадьбы. Она увидела, что к ней приближается
молодой и сильный самец, она собралась. Вот он ближе, совсем рядом…
Плывёт к соседке Сюи? Тенго мерещилось, что она кружится в брачном
хороводе среди лилий. Нет, самец плыл прямиком к Тенго!