«А я ещё ляпнул, представляясь –
Александр Веленский. Что-то последнее время я стал допускать
постыдно много ошибок. Я примерно помню генеалогию Веленских,
вписать туда какого-нибудь кузена не составит труда, но придётся
выдумывать где родился, вырос. Я ничего этого не знаю. Я слишком
плохо знаком с этой проклятой страной. Меня подловят. Как пить дать
подловят. И тогда пытки станут форменным истязанием. Глупо, очень
глупо. Так трясся над сохранностью тела, собирался кому-то там
мстить… И так попался».
Лысый мужчина в мантии сидел на
единственном не похожем на пыточное приспособление стуле и
терпеливо ждал, пока мордовороты уложат меня на стол. Я знал, что
если бы взбрыкнул немедленно, то весьма вероятно, смог бы
что-нибудь сделать. Приходилось себя одёргивать, внутренне кляня за
малодушие.
«Что увидал щипцы, да свёрла и сразу
в штаны наложил, офицер? Не тешь себя иллюзиями! Если я вскачу,
пусть даже схватив какую-нибудь острую приспособу со стола, двое
громил изобьют меня до смерти. Я безоружен и в меньшинстве. Нужно
быть крайне осторожным. Пытки не избежать, но в ней же моё
спасение».
Тем временем, лысый подхватил толстую
свечу и зажег её, созерцая гипнотическую пляску пламени,
пожирающего фитиль. Проведя ладонью по неровной поверхности
столешницы, неизвестный педантично расправил несколько свернутых
свитков, открыл чернильницу, к которой приложил длинное гусиное
перо, и что-то записал.
— Ваше святейшество, он готов, —
пробубнил один из тюремщиков, когда они закончили меня
пристёгивать.
— Ступайте, — холодно отозвался
мужчина в мантии. – Ждите за дверью.
Отложив перо, он посмотрел мне в
глаза, задумчиво и, словно бы даже устало.
— Меня зовут Матей Кнедлик. Я
инквизитор церкви Святой Эвт Перерождённой.
Он замолчал, испытующе уставившись на
меня.
— Теперь вы, — благожелательно кивнул
он. – Назовитесь, сударь.
— Моё имя Александр Веленский. Но мне
не понятно, зачем об этом спрашивать, если вы привели меня в
пыточную камеру. Или инквизитор Матей Кнедлик собирался пытать
неизвестного ему человека?
— В вашем положении паясничать –
непозволительная роскошь, — рассеянно отозвался инквизитор,
почесывая ногтем указательного пальца висок. — Но дабы выстроить
мостик взаимопонимания между нами, я удовлетворю этот глупый
вопрос. Я всегда спрашиваю имя человека у него самого. Представьте,
многие оказываются не теми, за кого себя выдавали ранее. Вот вы не
из таких людей?