ковь здесь не так сильна, но приятного всё равно
мало. Тем более, как я уже говорил, деваться мне всё равно некуда.
Нужно будет, и в храме достанут.
— Мы здесь подождём, государь, — всё же поднял на меня глаза
десятник. — Присмотрим, чтобы тебе никто помолиться, не
помешал.
Присмотрят они. Ну, ладно, ждите. Я, собственно говоря, на это и
надеялся. Мне в беседе с патриархом лишние уши не нужны. Это мой
последний шанс со смертью в салки сыграть. Вот и попробуем из него
по максимуму выжать.
***
— С чем пришёл, государь?
— Благослови, владыка, — целуя протянутую руку, разглядываю
патриарха.
Так этот седой, немощный и почти слепой старик и есть мой
единственный сторонник? Да, совсем плохи твои дела, Федька! С таким
диагнозом долго не живут.
— С просьбой я к тебе, владыка, — начал я, когда мы уселись в
кресла напротив друг друга. — Сам знаешь, самозванец на Москву
идёт. Недалече уже.
— Бог того не допустит.
— Сам-то веришь в это, владыка? — патриарх от моих слов опускает
голову. — Войско с ним.
— Москвичи расстриге ворота не откроют.
— Москвичи этого расстригу с хлебом да солью ждут. Спасшегося
царевича в нём видят.
— То ложь!
— Ложь, — не стал я спорить с патриархом. — Вот только народ в
эту ложь верит, — я сделал паузу и переходя к главному, тяжело
вздохнул: — Настолько верит, что меня во дворце уже под замок
посадили. К тебе вот на исповедь еле вырвался.
— Кто же посмел? — Иов после моих слов ещё больше ссутулился,
чуть заметно затряс головой. — Как же стража такое допустила?
Я тяжело вздохнул, с грустью наблюдая за стариком. Совсем Иов
плох. Как бы мой визит его раньше времени в могилу не свёл. А мне
без его помощи никак. Мне без него можно сразу панихиду по себе
заказывать.
— Богдан Бельский сейчас в Москве правит. Он и со
стрельцами смог договориться, приставив за мной надзирать. Только
дело не в том, что Бельский меня под стражу взял, а в том, что ему
никто помешать даже не попытался! Все от меня отвернулись. Все
прихода царевича ждут, — я запнулся, подбирая слова и,
решившись, выдохнул: — Убьют меня, владыка. Как самозванец к Москве
подойдёт, так и убьют. То, правда, сам знаешь.
— Знаю, — ткнул посохом в пол Иов. — Как придёт расстрига на
Москву, навстречу выйду. Попробую усовестить.
Я, скептически улыбнувшись, посмотрел патриарху в глаза.
Тот, не выдержав, отвернулся. Ну, да. Сам в то, что говорит, не
верит. Не для того Отрепьев всё это затеял, чтобы победив, от
задуманного отказаться. И мне это скоро наглядно продемонстрируют,
если у