Снова
подул ветер. Кат поморщился, сжал кулаки. Попасть в Разрыв для
опытного мироходца – дело нехитрое. Возвратиться в реальность –
задача посложнее.
«Куда?»
В этот
миг вся пневма, что была в его теле, упруго и мощно толкнулась в
одном направлении, да так, что он едва не упал. Толчок был
устремлён вперёд и в сторону, на северо-запад – если, конечно,
представить, что здесь существуют такие вещи, как север с
западом.
Ветер
окреп, сбросил на лицо прядь волос. Кат убрал волосы пятернёй.
Открыл глаза.
Пневма
указала ему путь точно в распадок между дюнами, где рос одинокий
куст песчаного винограда.
–
Неудачно, – пробормотал Кат и добавил в голос, так, чтобы услышал
Петер: – Пойдём.
Он
спустился с дюны и зашагал к распадку. Куст учуял его приближение:
щупальце выпросталось на два аршина, заюлило кругом в поисках
добычи. Кат, оставляя глубокие следы на пологом склоне, взял левее.
Петер шёл по пятам, хватал воздух открытым ртом.
Проходя
мимо куста, Кат нагнулся, зачерпнул горсть песка и швырнул его в
розетку блестящих остроконечных листьев. Послышался чавкающий звук.
Щупальце, извиваясь раненой змеёй, втянулось и пропало.
Пневма
по-прежнему звала вперёд, туда, куда смотрели короткие тени от
верхушек дюн.
Когда
куст остался позади, Петер спросил:
– А с
этим… С телом вы ничего больше не будете делать?
– Нет, –
ответил Кат.
– Почему?
Оно исчезнет?
Кат пожал
плечами.
Петер
расстегнул пуговицы на куртке.
– Его
занесёт песком, да?
Кат
заприметил впереди ещё один куст песчаного винограда и сделал три
хороших шага в сторону, чтобы обойти его подальше.
– Может,
и занесёт.
– То
есть, если прийти сюда завтра, тела уже не станет? – Петер стащил
куртку и перекинул её через руку, оставшись в рубашке: ни дать ни
взять модник с Большого проспекта (бывшего проспекта
Основателя).
Кат
покосился на небо. Солнце жарило всё сильнее.
– Ни
завтра, ни когда ещё ты сюда больше не попадешь, – сказал он. –
Каждый раз оказываешься в новом месте.
– А-а, –
Петер покрутил шеей. – Ну, а если подождать? Скажем, остаться тут
до вечера?
–
Сдохнешь, – отрезал Кат.
– А-а, –
снова протянул Петер.
Немного
погодя он спросил негромко:
– Вы
всегда их здесь хороните? Каждого, кого она…
Кат
остановился, как вкопанный. Сила, тянувшая его за собой в
неизвестность, исчезла. Он был в точке перехода – невидимой,
неотличимой от всего остального. В точке, которую можно найти,
только прислушиваясь к собственной пневме.