«Сорок
три. Сорок четыре».
Колотьё в
кончиках пальцев прошло. Всё обрело ясность и смысл. Даже
собственное будущее, полное опасных странствий, виделось Кату
теперь не таким угрожающим. Любой опасности при должном старании
можно было избежать, а в конце маячили награда и слава. Что там
будущее: подтаивающий снег, на котором сидел Кат – и тот казался
сейчас исполненным высшего назначения и какой-то природной
мудрости.
«Восемьдесят семь. Восемьдесят восемь». Больше
всего на свете ему хотелось продолжать. Насыщаться, тянуть из
чужого тела пневму, пока та не закончится. Так смертельно усталый
человек, которого разбудили среди ночи, хочет провалиться обратно в
сон. Так хочет пить измученный жаждой путник, который достал флягу
и обнаружил, что из неё вытекла вся вода, кроме пары глотков на
дне. Так голодный пёс, слопав в один присест брошенную корку хлеба,
мечтает, чтобы ему бросили вторую…
«Девяносто девять. Сто».
Кат
отдёрнул руку от лица Петера.
– Всё, –
сказал он и завозился, поднимаясь на ноги. Опьянение свежей
энергией одновременно бодрило и расслабляло, вселяло в сердце покой
и зажигало в голове мысли. В точности, как бывает от выпивки.
Только лучше. Намного лучше.
Петер
слегка качнулся. Поморгал, прислушиваясь к ощущениям:
– Какое
чувство странное. Словно… Не знаю… Словно под воду нырнул.
Давит.
– Когда
пневму упырю отдаёшь, всегда так, – сказал Кат. – Не как с обычным
человеком обмениваешься.
Петер
поёжился, тронул пальцами висок.
– А вам
точно полегчало? – спросил он неуверенно.
– Да, –
сказал Кат. – Ты что думал, я сверкать начну, будто
б-брильянт?
Язык у
него слегка заплетался.
– Нет,
но… – Петер неуверенно огляделся. – Думал, вы больше
возьмёте.
Кат
показал ему запястье с браслетом. Духомер светился – бледно,
вполсилы, но всё же намного ярче, чем тогда, в руинах.
– Мне
хватит. Нам ещё домой надо перенестись. Для этого у тебя должны
остаться силы. Я выпил достаточно, просто ты молодой. Пневмы
много.
Петер
оглушительно чихнул и лихо вытер сопли рукавом.
–
Простыл, что ли? – спросил Кат.
– Не-а, –
сказал Петер и чихнул громче прежнего.
Кат
нашарил за пазухой камушек на шнурке.
–
Хватайся за руку, – сказал он. – Домой вернёмся – водки
налью.
– А я бы,
знаете, сейчас лучше чего-нибудь горячего поел, – Петер несмело
улыбнулся. – Да и вам, наверное, не помешало бы. Ваша… Ваша
супруга, кажется овсянку предлагала?