– Ешь, –
проронил тот.
Петер
поддёрнул рукава (куртка была, как и всё прочее на нём, с чужого
плеча) и, взяв меньший ломоть, принялся за еду. Он старался
откусывать понемногу и жевать как можно дольше, чинно,
по-взрослому. Но уже на половине куска не выдержал, вгрызся в
капустную сердцевину и так заработал челюстями, что задвигались в
такт уши. На некоторое время за столом воцарилось молчание – только
потрескивали свечи, да слышалось из последних сил сдерживаемое
чавканье.
Кат
стоял, прислонясь к буфету, скрестив руки на груди. Прямо перед
нимcпотолка свисала на шнуре лампа, не зажжённая из
соображений экономии. Кат был очень высок (можно даже сказать –
огромен), и лампа приходилась точно вровень с его лицом, так что он
мог в подробностях разглядеть марлевый абажур, проволочный обод и
серый потухший кристалл.
Петер тем
временем расправился со вторым ломтем пирога и смущённо поглядел на
Аду. Та бледно улыбнулась, кивнула. Мальчик снова потянулся к
блюду.
– Дёма,
можешь молока налить? – попросила Ада. – В леднике.
Ледник
ютился в углу, под окном. Кат отделился от буфета, обогнул стол и
достал из посудного шкафа чашку. Склонился над низеньким ящиком с
тонкими коваными ножками. Открыл. Ледник работал вполсилы, но
молоко в запотевшем кувшине оказалось свежим, словно с утра
надоенным. Впрочем, любая еда в этом доме не портилась неделями.
Дом вообще был непростой.
Кат налил
молока и поставил кружку перед Петером.
– Спасибо
большое, – сказал Петер. Он взял кружку обеими руками и надолго к
ней приник. Пил, закрыв глаза: подрагивали пушистые ресницы, на
голове стояла хохолком белобрысая прядь.
«И впрямь
совсем ещё ребёнок, – Кат провёл по лбу рукой, будто снимая
налипшую паутину. – Вот паскудство. Кила, гад, кого ты мне
привёл?»
– Ну что,
Петер, – сказала Ада, – наверное, спать хочешь? Устал с
дороги?
– Устал
немного, сударыня, – согласился Петер. – Но силы ещё есть. Вижу, у
вас лампа не работает. Могу поделиться и зарядить…
– Нет! –
сказала Ада в голос. Петер посмотрел на неё с удивлением, а она
смущённо рассмеялась и повторила уже тише: – Нет, не нужно. Лучше
расскажи про этот свой приют. И как вышло, что у тебя такое
странное имя. Даже не урманское, а… Будто с другого
света.
Петер
повертел опустевшую кружку между грязными ладонями и убрал руки под
стол.