У
первообращённых были могучие способности и щедрые замыслы. Этих
людей уважали и побаивались – но больше всё-таки уважали. Они
заслужили почёт множеством по-настоящему важных дел: ровняли землю
под будущий город, возводили в немыслимо короткий срок здания,
искореняли очаги эпидемий, неизбежных там, где собирается куча
народа. Их сила почти не уступала силе Основателя, и они
пользовались ей, чтобы изменять мир, который их окружал – молодой,
строптивый, необжитый. Неудивительно, что у них всего имелось в
достатке: запасы пневмы в кристаллах, роскошные дома, механизмы,
которые могли облегчить жизнь и развеять скуку.
Первообращённые передали богатство детям. Но
могущество, полученное из рук Основателя, передать не смогли.
Способности, унаследованные с генами, оказались ущербными.
Ослабленными. Да ещё и проявились по-разному – кому как повезёт. Не
каждому достались силы, пригодные на что-то полезное. Ну, а третье
поколение уже походило на современных людей: хилые, заурядные, с
еле теплящейся искрой божественного дара.
Зато
гонору у них было хоть отбавляй. Именно здесь, на городских холмах
зарвавшаяся знать из третьего поколения объявила войну всему
остальному городу. И здесь же война закончилась – бомбовыми ударами
по мраморным особнякам. Выжженные руины домов с пустыми квадратами
окон теперь служили пристанищем опустившихся бродяг. Руины до сих
пор фонили от боевой магии, земля источала яд, и воздух пахнул
раздором. Вокруг селились только самые бедные жители
Танжера.
Этот
район назывался Рабад.
Здесь-то
и назначила встречу Ариана.
Кат
протиснулся сквозь дыру в заборе и очутился на пустыре, очень
похожем на тот, где он только что был. Точно так же путалась в
ногах густая трава. Так же воняло старой войной и
разложением.
Но в
центре пустыря стоял дом, который уберёгся от бомбёжек и до сих пор
не проиграл битву со временем. По крайней мере, не до конца. Крыша,
растерявшая добрую половину черепицы, резала уцелевшим коньком
ночное небо. Мёртвая пасть главного входа щерилась бивнями колонн.
К площадке перед входом поднималась парадная лестница.
На
площадке темнела женская фигура. У ног её теплился огонь
фонаря.
– Пришла,
– пробормотал Петер из-за Катовой спины. – Это же она?
Женщина
вгляделась в темноту и несмело подняла руку над головой. Кат пошёл
к дому. Травяная масса расступалась перед ним упруго и неохотно.
Петер топал следом, вздыхая на разные лады.