Кат
ощупью нашёл дверь, отворил её пинком и, не выпуская ворот
Петеровой куртки, шагнул через порог. Ада за спиной кричала. Слов
не было – просто один сплошной, отчаянный, сверлящий
вопль.
Очутившись в зале, Кат захлопнул за собой дверь и
рывком поставил мальчика на ноги.
–
Шевелись, – сказал он.
Огонь у
входа ещё горел. Подталкивая перед собой обомлевшего Петера, Кат
пересёк зал, и они вывалились на улицу, в холодную ночь.
– Стой
тут, – велел Кат. – Я сейчас.
Снаружи
падал нежный, пушистый снег. Криков не было слышно – дом строили на
совесть, толстые каменные стены не пропускали звуков. После
скандала уличная тишина действовала, как ледяной компресс на голове
больного: давала желанное, пусть и мимолётное,
облегчение.
«Пацан-то
может сбежать, – подумал Кат. – Придётся догонять, чего доброго…
Хотя нет. Не сбежит. Слишком хочет вернуться домой. Да и вряд ли
понял до конца, что сейчас произошло».
Он
покосился на Петера. Тот стоял, задрав голову, и глядел в окна
второго этажа, словно боялся, что Ада может выпрыгнуть оттуда.
Бежать он явно не собирался.
Кат
сделал глубокий вдох, смахнул со лба щекотные снежинки и вышел за
ограду.
Пьяный
сидел на скамейке под фонарём в той же позе – подогнув ноги,
выпятив живот, опустив голову так низко, что подбородок упирался в
грудь. Это был крупный мужчина, на вид лет сорока. Судя по ботинкам
с исцарапанными железными носками – стропальщик из порта. Чернь как
она есть: коротко остриженный работяга с каким-то бесполезным
даром, не прошедший в детстве гражданских испытаний. Такого
городовые даже искать не будут. Если его вообще кто-нибудь
хватится.
«Всё
равно замёрзнет насмерть, – подумал Кат, подходя к скамейке. – А
может, и нет. Кто знает? А, нахер это. Нахер всё».
Он
огляделся, присел перед скамейкой на корточки, с отвращением
задержал дыхание и, крепко взяв незадачливого стропальщика за руку,
потянул на себя. «Ым!» – произнёс тот, не просыпаясь. Кат подставил
плечо. Крякнул от натуги: вступила в спину ломота, колени дрогнули,
но выдержали. Волосы свесились на лицо, но убрать их было
недосуг.
Он
медленно выпрямился с обмякшим на плече живым грузом и пошёл к
дому.
Петер
ждал у крыльца. «Не сбежал, – подумал Кат. – Ну и
славно».
– Открой,
– пропыхтел он. – И… заходи…
Петер,
оскальзываясь, кинулся и распахнул дверь особняка.