Почти сразу раздались шаркающие шаги, и в конце коридора
возникла Анна.
— Чуток погодите еще, матушка. Скоро будет.
Голос ее был спокойный, и мне стало немного легче. Я жестом
остановила ее и подошла. Анна поклонилась, я потянула носом — там
кухня. Мне нужно туда сходить. Что-то там есть нам сегодня и
завтра?
— Покажи мне, что за запасы у нас, — велела я. — Лука говорил, с
трудом перезимовали.
Не дожидаясь, пока Анна что-то начнет объяснять, я прошла в
кухню и убедилась, что в некотором отношении понятие «голод» у
барских крестьян и моих современников отличалось. Нет, здесь ничего
не ломилось от разносолов и по углам не тухли невостребованные
осетры, но мышам было раздолье. Вопреки моим представлениям о
хранении продуктов в эти времена, запасы лежали прямо на кухне, а
может, в этом мире были другие обычаи или четырехлапые любители
поживиться похитрее наших, или еще какие-то причины.
— Это что… все запасы? — спросила я растерянно, оглядывая
небольшие бочонки, казалось, с крупами, однозначно — бочонок с
медом, я не могла ошибиться, это именно медовый потек застыл на
крутом потемневшем боку, сложенные в углу стопкой овощи… Кабачки на
вид, но темно-красные.
— Помилуйте, барышня, это Кузьма сегодня из амбара принес, —
ответила Анна не менее потерянно. Да, еще один мой глупый вопрос,
и, увы, не последний.
— Откуда это все? У нас нет денег, Анна! Откуда столько еды?
— Так вы приказали, барышня, — почти прошептала Анна, побледнев.
— Как его сиятельство денег дал, вы же сами Луку в село послали…
Что зимой померзло, что мышь поела, так мы доели, а вы…
Я предпочла бы это просто не слышать.
— А что в кухне было, так вы сами приказали свиньям
выкинуть…
Премудрейший, почему ты настолько несправедлив и не даешь часть
своей мудрости своим детям?..
— Вот что, Анна… — Я с трудом собралась с мыслями. — Здесь
довольно еды нам — и мне, и вам всем. Никто не будет больше есть
ничего испорченного, и вот это вот что? Мой ужин? — я указала на
два источавших умопомрачительные ароматы горшка. Доходили они не в
печи, а на своеобразной плите: большой кирпичный короб, обмазанный
известью, накрытый сверху толстой металлической пластиной. Где-то
там горели дрова — жар я ощущала и от пластины, и откуда-то сбоку.
— Это много для меня одной, хватит всем. — Я подумала: нет, на
пятнадцать человек мало. — Хотя бы мужчинам, детям и Степаниде. И
женщины пусть едят хорошо.