Мои мысли снова вильнули – на этот раз в сторону тех иноагентов,
судьбу которых я собирался определять в самом ближайшем
будущем.
На самом деле я не был абсолютно уверен, что советские
диссиденты работают по заданию западных спецслужб. Во всех мемуарах
бывших чекистов работа ведомства, в котором служил Виктор Орехов,
выставлялась похожей на анекдот. Ведь Пятое управление КГБ СССР
никогда не было многочисленным – во всех союзных, республиканских,
областных и городских управлениях служило дай Бог тысячи три
сотрудников, от девочек из машбюро до седовласых генералов с
большим количеством звезд на погонах. Правда, и диссидентов – даже
вместе с националистами всех мастей – считали не легионами; их
было-то тысяч десять по самым смелым прикидкам. Вот эти некрупные
армии времен Тридцатилетней войны и бегали по СССР друг за другом,
играя в полицейских и воров – одни вели подрывную пропаганду среди
себя же, а другие их за это сажали или выдавливали из страны.
Самое обидное, что сорок лет спустя мы в аналогичном
подразделении занимались примерно тем же – небольшой кучкой
гонялись за такой же кучкой диссидентов нового времени, а те
азартно от нас скрывались.
Я чуть поморщился. Мне не понравились эти мысли – они делали мою
жизнь и жизнь моих товарищей бессмысленной, а наши жертвы –
бесполезными. Но факт оставался фактом: до конца искоренить
подрывные элементы не удалось ни «Пятке», ни нам. И это было очень
и очень обидно.
***
– Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.
Искаженный плохими громкоговорителями женский голос пробормотал
знакомую речевку, и я вынужден был бросить свои мысли на самом
интересном месте. До станции «Речной вокзал» доезжали многие – не
только жители окрестных микрорайонов, пока ещё застроенных
сталинскими и хрущевскими пятиэтажками или брежневскими
девятиэтажками, но и обитатели Химок, Зеленограда и Долгопрудного –
больших пригородов большой Москвы, в которые было очень сложно
попасть и в далеком будущем. Я пропустил почти всю толпу, поднялся
по эскалатору и оказался в новом для себя городе.
Район Лубянки почти не изменился за прошедшие годы – сейчас он
выглядел лишь самую малость поскромнее, чем в мои времена. Тот же
«Госужас», те же «Детский мир» и Политехнический музей, те же
Большой и Малый театры, непременный ЦУМ и расположенная на другой
стороне проспекта гостиница «Метрополь». Правда, сейчас ещё стоял
на своем месте памятник задумчивому Дзержинскому, улицы назывались
иначе, но я всё равно не терял ориентации в пространстве.