Содрогаюсь, а сердце пропускает удар…
Тусклые глаза и волны зачёсанных серых волос. Фиест стоит, не
держась за поручень — прямой, независимый от раскачивающегося
вагона. Меня он, как будто не замечает, вперившись куда-то
немигающим взором.
Прослеживаю его взгляд.
Девушка, моего возраста. Раскосые миндалевидные глаза, чёрная
чёлка и коротко стриженый затылок. Платье колокольцем. Кроссовки —
моднючие, сделанные под старинные «кеды», под резину и натуральную
ткань. Задник натёр персиковую кожу, и белый носок-невидимка стал
бурым от свернувшейся крови.
Мэйби что-то лопочет, не зная, что за спиной — отец облизывает
тонкие губы.
Трамвай замирает на остановке.
Девчонка выходит, а за ней вылезает Фиест.
Перед дверью он оборачивается ко мне и кивает, приветствуя.
В глазах мечется Тьма. По залитому летним солнцем проходу ползёт
промозглый ноябрьский холод.
Сквозь паутинку трещин на трамвайном стекле, я вижу, как
качается из стороны в сторону колокольчик платья и, словно влекомый
его неслышными перезвонами, вышагивает следом Фиест.
Домой возвращаться не хочется. А Мэйби, кажется, всё равно. Мы
бродим и бродим по тенистым аллеям, рассматривая игрушечные
кварталы.
Всё кажется нереальным: домики, фонтаны, трамвай и Фиест.
Утомившись, падаем на скамейку.
После увиденного, я думал, что больше никогда не засну. Но
проваливаюсь в небытие, едва голова касается девичьего плеча…
Змей изрыгает пламя. Я улыбаюсь.
Пальцы лежат на пульте управления бомбометанием. А под ногами, в
иллюминаторе — прикрытая нежной сахарной ватой облаков, похожая на
кусок торта, на лакомую вкусняшку планета. Густой сироп океана с
цукатами островов и сахарные кубики небоскрёбов на побережье.
Диэлли.
Наш орбитальный бомбардировщик настолько древний, что нет ни
нейроинтефейса, ни экранов наружного наблюдения.
Впрочем, так даже лучше. Приятнее.
Перед глазами стоит лицо военного дознавателя... Жаль, я не умею
воскрешать мёртвых, чтобы убить их ещё раз. Ещё и ещё. И ещё...
Ничего. Там, внизу, в столице Сахарного Королевства, таких
миллионы. Нормальных людей с нормальными человеческими желаниями.
Не такими, как у меня или Ленки.
Там, под сладкими облаками, среди сладких домов, разгуливают
тысячи напыщенных слуг закона, сотни командиров, со своими постными
рожами, и толпы отцов, наподобие моего.