Передвижение к месту нового заключения было тихим и поэтапным.
Каждый шаг казался вечностью, а сердце бешено колотилось в груди,
предвещая новые испытания и лишения, которые ждали меня в стенах
Матросской тишины. Мысли кружились в голове, пытаясь найти ответы
на множество вопросов о будущем, которое теперь казалось таким
неопределённым.
Собрав свои немногочисленные пожитки, я прошёл по протяжённому
коридору КПЗ, вышел во внутренний дворик отделения и шагнул в
автозак.
В воронке уже сидели шесть человек, слава Богу, нашлись
свободные места. Я поздоровался с арестантами и присел рядом с
парнем примерно моего возраста. Кроме меня из КПЗ вывели ещё двоих
арестованных, все погрузились, и машина тронулась навстречу новой,
неизведанной жизни...
Дорога в СИЗО оказалась утомительно длинной, машина прокатила по
всей Москве, иногда автозак останавливался, звучал скрежет
открывающегося замка, и к нам подсаживали новых арестантов. Это
была повседневная практика: обычно так каждый вечер тюремные
воронки собирают по Москве арестованных правонарушителей закона. В
итоге внутри стало душно и тесно, машину плотно забили людьми,
многие задержанные ехали стоя, упираясь руками в потолок, удерживая
равновесие и наваливаясь на сидящих при каждом резком тормозе или
повороте.
Через полтора часа машина остановилась, и конвоир, сидевший по
ту сторону решётки, ехидно процедил: "Приготовьтесь на выход, ваша
станция Бутырка". Как ни странно, я не услышал своей фамилии и
подумал: "Ну конечно, меня повезут в Матросскую Тишину, там сидят
малолетки".
Воронок тронулся, и спустя минут сорок новая остановка, и
охранник назвал мою фамилию. К моему удивлению, больше никого не
вызвали. Оказавшись в тускло освещённом коридоре, отделанном
замусоленным желтоватым кафелем, я осмотрелся и почему-то подумал:
"Как-то не тянет это заведение на Матросскую Тишину...". И оказался
прав: это был ИВС (изолятор временного содержания), находившийся на
территории Петровки, 38. "Зачем меня сюда привезли?" — размышлял
я.
Иногда вместо тюрьмы тебя могут на несколько дней отправить на
Петровку, и вот со мной случился именно этот сценарий.
В здании сборки меня продержали около двух часов. Здесь царили
порядки значительно строже, чем в КПЗ. Началось все со шмона:
раздеться донага, приседания, фотографирование в профиль и анфас,
после чего меня отвели в душевую. Затем мне выдали изношенный до
дыр матрас, увешанный следами времени, одеяло, алюминиевую кружку с
ложкой и, после ещё одной тщательной проверки, увели в камеру. На
часах была глубокая ночь.