— Не
надо никуда вести! — уже выскакивая из комнаты, крикнула она. — Я
сама приду.
О
том, где находится пострадавшая, стало ясно еще до того, как Ника
добралась до крыла прислуги. Полные страха и боли крики были слышны
в половине замка.
***
—
Умру я, — стонала пухлая Яра, разметавшись по лавке, —
умираю.
—
Тише, потерпи!
Вокруг нее метались другие служанки, больше
мешая, чем помогая.
— А
ну разошлись, — гаркнула на них Дарина, — мельтешите, как мошкара
над болотом. Марш по своим делам!
— Но
как же… — запротестовали встревоженные работницы.
—
Нечем заняться? Так я мигом вам дел надаю — до ночи не
разогнетесь.
Угроза подействовала, и девушки поспешно
разбрелись по служебным помещениям.
—
Ты, — Дарина указала на Берту, которая не успела сбежать, —
останься. Помогать будешь.
—
Почему я?
—
Рот закрыла и подошла, — припечатала Дарина.
—
Это противно, — Берта брезгливо сморщила нос, глядя, как кожа
вздувается кровавыми пузырями, лопается и сочится
сукровицей.
—
Тоже мне фифа. Противно ей.
— У
меня другие дела вообще-то
—
Пока кхассер или его наместник не отдадут специального
распоряжения, твои дела те, которые я тебе дам.
Спорить с Дариной себе дороже, поэтому Берта
угрюмо насупилась и, не скрывая неприязни, смотрела на
пострадавшую. Неумех всяких понабирают, а ей потом возись с
ними!
***
К
этому моменту Доминика добралась до них. Выскочила из-за угла,
всклокоченная, запыхавшаяся. Только на миг позволила себе
остановиться, чтобы перевести дыхание, и бросилась к Яре, которая
от боли уже провалилась в беспамятство.
—
Доминика! — Дарина умоляюще протянула руки. — Как хорошо, что
пришла! У нас тут…
—
Вижу, — Ника на ходу закатала рукава, — воду, уксус.
Срочно!
—
Что стоишь, как растяпа? — шикнула на Берту Дарина. — Слышишь, что
госпожа сказала!
— Да
какая она гос…
— Я
высеку тебя, если не пошевелишься! — Дарина даже слушать не стала
ее причитания, только грозно кулак под нос сунула. —
Пошла!
Берта сердито развернулась так, что юбки
вокруг ног взметнулись, и побежала за водой.
— Мы
обмыли ее.
—
Мало. Одежду снять надо.
—
Приварилась местами. Страшно трогать.
—
Надо! Иначе сколько бы ни лечила, разъест заново, — Ника начала
расстёгивать пуговки на лифе. Пальцы жгло и щипало, приходилось
саму себя подлечивать, а заодно и Дарине, стягивающей обувь,
помогать.