Морда опустилась ниже, моалгрен протяжно выдохнул в лицо колдуну
и растолковывать своё поведение не спешил: то ли он так выражал
сомнение в искренности сделанного предложения, то ли просто
дразнил. Потом и вовсе раскрыл пасть, вывалил длинный язык и, не
скупясь на размах, проложил влажную дорожку от груди до лба
некроманта. Склонив голову набок и не ослабляя нажима лапой, зверь
продолжил внимательно изучать колдуна, между тем, по свешенному из
пасти языку сбежала одинокая капля. Достигнув конца пути, она
помялась на пороге и отправилась в свободный полёт – рядом с
обнажённым плечом мужчины расползлась дыра в перине…
«Д-о-о-о-б-ы-ы-ы-ч-а-а-а», – протянул крепнущий голос в голове
некроманта, следом из недр зубастой пасти донесся короткий хрип.
Зарождающийся рык? Или намёк на смех?..
В любом случае Леонардо хищника всерьёз не воспринял. Зато
отметил любопытную особенность. Разное поведение Ли в
антропоморфной и звериной формах. В последней появлялись
несвойственная загадочность, отсутствие моральных аспектов и
странная игривость. Будто в существе уживались две личности.
Явление не ново. Суеверные называли его многодушием, а учёные умы –
диссоциативным расстройством идентичности. Однако можно ли
применять шаблоны людей к моалгрену? Ответ требовал глубокой
аналитики и нового притока вводных данных, какие всегда великолепно
добывались в нестандартных ситуациях.
Сбросив оковы задумчивости, Леонардо таинственно улыбнулся:
– Добыча? – словно желая размять шею, он повёл головой, но,
когда она закончила оборот, на её месте уже серел оскаленный череп:
– Я слишком костляв для добычи, не находишь? – насмешливо сообщило
клокотание, пока осевшие во тьме глазниц белёсые глаза исследовали
нависающего хищника.
"Х-р-у-с-т-и-т. В-е-с-е-л-о", – раскрытая пасть прихватила
подбородок лича. Нежно. В начале. Потом же постепенно стала
усиливать нажим.
– Что ж, – некромант вернул себе человеческое обличье. – Ты сама
напросилась…
Челюсти зверя сомкнулись на чёрных клубах, а лапа, миновав
пустоту, упёрлась в перину. В следующий миг он ощутил, как его
дёрнули за хвост. От такой наглости моалгрен скачком развернулся,
да застал лишь вьющиеся лоскуты тумана. Сквозь них, у приоткрытой
двери, можно было различить колдуна, что, издевательски помахав
ладонью, шагнул за порог спальни.