– Намажь сейчас. Потом вечером. И так дня три. Остаток убери в
погреб. Помогает при ушибах. Но только, если кожа целая. На раны –
нельзя. Понял?
Мальчишка бодро кивнул, но женщину, похоже, такая быстрая
реакция не устроила. Помедлив немного в задумчивости, она снова
перекопала суму и вынула ещё один горшочек, перевязанный красной
ниткой вокруг горлышка:
– А этот – как раз на случай ран. Не перепутай. Ниточка – кровь
– раны. В остальном – всё то же. Понял?
– Ниточка – кровь, – забрал он второй горшочек. – А это от
ушибов, – приподнял первый. – Я запомнил.
– Ну и славно, – улыбнулась женщина. – Беги, помажь.
Воин лет тридцати в окроплённом недавним дождём плаще
приблизился. Однако, хоть и глядел на конюшню, дальше не пошёл.
Остановился рядом и провёл ладонями по собранным в хвост
тёмно-русым волосам.
– Ничто не делает ненастье столь всеобъемлющим, как близость
моря и шагающая по королевству осень, – скосив на женщину карие
глаза, поведал мягким баритоном незнакомец, потом же повернулся
сам: – Если владелец таверны не исказил описание, это ты ищешь
сопровождение.
– Ищу… – задумчиво ответила та.
Откликнувшийся на записку воин смотрелся опрятно, даже
благородно, и всё же вызвал у женщины весьма смешанные чувства,
неоднозначные, точно собственная причёска: тёмные, пепельно-русые
волосы, местами игравшие более светлыми прядями, сходили с макушки
ровным потоком, а у лица – тонкими косицами, две из которых
встречались на затылке. Вроде кандидат попался достойный, далёкий
от местных забулдыг, но таилось в нём что-то отталкивающее.
Спутница, охранявшая товар, будто бы тоже разделяла её опасения.
Собака покинула стойло и направилась было к воину, но через пару
шагов вернулась обратно и села возле самого входа, пристально
наблюдая за подозрительным субъектом.
– Значит, Лили, – мужчина смотрел в серые, тонко подведённые
глаза: немного раскосые, выдававшие рорхское происхождение одного
из родителей.
– Она самая… – та ответила прямым, пронизывающим взглядом,
словно хотела вытряхнуть самые потаённые мысли из его головы.
– Мой клеймор готов сберечь твою жизнь, поклажу и даже… душу.
Однако кошелёк станет чуть легче: пять серебреников за день пути, –
воин внимательно следил за реакцией собеседницы. – Или же четыре, с
условием, что меня не будет касаться вопрос продовольствия.