***
В этот раз обед в обществе родителей я не посчитал скучной
повинностью. С превеликим удовольствием уплетал за обе щёки борщ и
приправленные сметаной вареники с картошкой. Дважды выпил с
восседавшим во главе стола отцом «по сто грамм». Водка пришлась как
нельзя кстати – расслабила меня, улучшила и без того хорошее
настроение.
Я развалился на стуле, улыбался. Лениво отмахивался от
назойливых мух, что кружили над установленным под навесом около
летней кухни столом. Тыкал в вареники вилкой. С удовольствием
рассматривал лица своих совсем ещё молодых родителей. С аппетитом
поглощал пищу и с набитым ртом отвечал на вопросы.
Сообщил отцу, что не пойду в следующем году в юридический, о
котором грезил до армии.
Решительно заявил, что поступлю «уже сейчас» в «наш МехМашИн» (в
Новосоветский механико-машиностроительный институт) на факультет
экономики и организации машиностроительной промышленности.
- Это вы с Киром сговорились? – спросил папа.
- Кирилл тоже поступает на экономический, - пояснила мама.
- Замечательно, - сказал я. – Буду учиться вместе с младшим
братом.
***
Вечером мама возилась в летней кухне.
А я вместе с отцом смотрел телевизор (чёрно-белый,
лампово-транзисторный «Горизонт 101» с диагональю экрана шестьдесят
пять сантиметров).
Думал о Варваре Сергеевне Павловой, но не пошёл к ней.
***
Кирилл заглянул домой, когда началась программа «Время».
Худой, загорелый, взъерошенный, голубоглазый.
Как и в прошлый раз, я отметил: мой младший брат уже перерос
отца, но не догнал меня.
- Ну и ряху ты в армейке отъел, братец! – сказал Кирилл. – Одно
из двух: ты либо поваром служил, либо сожрал всех своих
сослуживцев!
Он хохотнул.
Я проигнорировал протянутую руку – шагнул навстречу брату и
заключил его в объятия.
Сказал:
- Привет, малой. Давно не видел тебя. Соскучился.
А мысленно добавил: «Мы не виделись с тобой больше сорока
лет!»
***
Мама сменила меня около телевизора.
А мы с Кириллом ушли в соседний двор, где уже бренчал на гитаре
Артур Прохоров.
Артур встретил меня вполне искренней улыбкой. Пожал мою
руку.
Я увидел, что кожа не его правой руке ещё гладкая, без следов от
ожога. С нескрываемым интересом рассмотрел «Артурика» (так его
величал мой брат) – совсем ещё молодого чуть сутулого парня, со
щёгольскими тонкими тёмными усами и с хитрым взглядом. Отметил, что
Прохоров пока сохранял на голове аккуратно зачёсанные на бок жидкие
чёрные волосы. И ещё не стал тем хмурым, постоянно кашлявшим и
дымившим сигаретой пожилым мужиком, с которым я попрощался за день
до купания в Средиземном море.