Телефон снова завибрировал, и я вздрогнула. На экране высветилось сообщение от Ивана: "Сегодня пораньше освобожусь. Приготовь что-нибудь нормальное". Желудок мгновенно скрутило от страха. Времени оставалось в лучшем случае час-полтора.
Я заметалась по квартире, проверяя в последний раз, не забыла ли чего важного. В голове крутился дурацкий анекдот про пожар: "Взял документы, взял деньги – что же ещё я забыл? А, горит же!" Только мне было совсем не до смеха.
Миша, словно чувствуя моё состояние, проснулся и захныкал. Я подхватила его на руки, прижала к себе:
– Тише, маленький, тише. Сейчас пойдём... гулять.
Последнее слово далось с трудом. Какая там прогулка – бегство, самое настоящее бегство. А я даже не представляла, куда именно мы бежим. Были, конечно, варианты: подруга Оля, у которой своих трое детей, или тётя Вера в Гатчине. Но к ним Иван наверняка придёт в первую очередь.
Одевала Мишу как на автомате: тёплый комбинезон (спасибо прошлогодней распродаже), шапочка, носочки. Он не капризничал, только смотрел на меня своими огромными глазами, будто понимал – что-то не так.
– Всё хорошо, солнышко, – приговаривала я, застёгивая кнопки. – Мы просто... просто пойдём в новый дом. Где никто не будет кричать. Где будет спокойно.
Собственный голос звучал фальшиво. Я поймала себя на мысли, что говорю это скорее для себя, чем для него. Новый дом? Какой дом? Денег хватит от силы на пару ночей в самой дешёвой гостинице, да и туда с ребёнком могут не пустить.
На кухне замурлыкала кошка – единственное живое существо, которое придётся оставить. Сердце сжалось:
– Прости, Мурка. Иван тебя любит, не обидит.
Часы в прихожей пробили шесть. Я замерла с рюкзаком в руках, прислушиваясь к звону. Шесть вечера... Обычно Иван возвращается к семи-восьми, но сегодня обещал пораньше. Что значит "пораньше"? Через час? Через полчаса?
В подъезде хлопнула дверь, и я едва не выронила рюкзак. Сердце заколотилось где-то в горле. Шаги на лестнице... второй этаж... третий... прошли мимо! Соседка сверху, судя по цоканью каблуков. Я прислонилась к стене, пытаясь успокоить дыхание.
– Так, соберись, – прошептала себе под нос. – Нельзя прыгать от каждого шороха.
Миша завозился у меня на руках, и я поняла – пора. Сейчас или никогда. Окинула квартиру последним взглядом. Два года жизни, уместившиеся в эти стены. Свадебные фотографии на стене (пусть забирает), мои книги на полках (не жалко), его коллекция пивных бокалов (чтоб они провалились)...