Вновь и вновь мысленно переживая
случившееся, Степан не понимал, как вообще остался невредимым и
отделался лёгким вывихом. Обычно падая на высокой скорости даже с
небольшого склона, он рисковал не просто отбить бока, но и
что-нибудь сломать, а спуск с высокогорных утёсов и не проложенных
горнолыжных трасс и вовсе грозил неминуемой гибелью. Но трагедия не
произошла. То ли Степан в зимней рубашке родился, что снег его не
трогал, то ли спутница его оберегала, а может, это всё были
благословения Великого Нума, которые дал напоследок Пайрия – он не
знал, но радовался, что выжил. Степан проверил покоившийся под
курткой на груди оберег и вдруг задумался над последними
предположениями. Ведь на Чи тоже не было ни царапины. Одному ему
чудом могло повезти, но ранения миновали их обоих. Как такое могло
произойти, Степан не мог в ум взять. Безусловно, Чи была загадочным
существом и, может, являлась местной колдуньей, ворожеей, таёжной
жрицей, обладающей таинственной лесной магией, способной оберегать
от травм? Он уже ничему здесь не удивлялся и после пережитого верил
любым домыслам. По-обыкновению Степан бы признал всё случившееся
забавным везением, произойди оно однажды. Одна удача, ещё куда ни
шло, но две, как говорил Анатролий – это уже закономерность. Степан
думал, что суровая тайга волшебным образом смиловалась над ним,
пока он был с Чи. Сам лес словно боялся им навредить. Важенка была
его незаменимым хранителем, счастливым талисманом. Враждебная
чащоба, неприступная крутость гор и необузданная дикость природы
признавали всё её непоколебимое величие и сливались с ней воедино.
Чи становилась их воплощением, и пока Степан был рядом, то думал,
что чаща принимала его частью себя, оберегала от гибели и травм.
Это казалось настоящим чудом. Лес жил с Чи единой жизнью, и Степан
невольно становился частью этого организма, приживался, становился
своим. Чи сильно влияла на Степана, а вот он похоже на неё слабо.
Спутница вела себя так, будто людей уже не раз видела и ничему от
них не удивлялась. Видимо, встреч с охотниками Праворукого у неё
выдалось немало, но Степан был рад, что Чи осталась дружелюбна к
чужеземцам и его чистосердечно приняла. Она не уподобилась
человеческой жестокости и сохранила в себе теплоту доброго сердца.
Степан понимал, что, несмотря на ангельскую внешность,
девушка-важенка многое пережила, и радовался, что все случившиеся
беды внутренне её не очернили.