В ответ Чи сердито рявкнула, прыжком
взобралась оленю на спину и усмирила поглаживаниями вдоль шерсти.
Степан обратил внимание, как она ловко его оседлала и властными
нажимами бёдер пригрела у себя между ног.
– А он ручной?!
– Степн’э! – Чи грозно свела к
переносице брови и указала пальцем сеть рядом.
Неуклюже залезая, Степан устроился
позади, обхватив спутницу руками, и сомкнул пальцы в замок у неё на
груди. Он прислонился к спине важенки и уткнулся носом в мягкий
покров её шерсти. Одурманивающее удовольствие нежных запахов
пленило обоняние и все прочие чувства. Степан позабыл обо всём.
После такого ему и умереть не жалко. Чи подобной радости не
разделяла. Она недовольно заблеяла, крепко взяла оленя за рога и,
лягнув в бока копытами, как шпорами, велела пуститься вскачь.
Мчаться верхом оказалось в разы
быстрее. Они уходили в сторону от лавины по склону наискосок,
обгоняли животных одного за другим, играючи миновали поваленные
деревья, опасные овраги, валуны и труднопроходимые каменные уступы,
но неукротимая снежная волна настигала. Несмотря ни на что она
свирепела на глазах, становилась всё больше, обширнее. Угрожающий
грохот массы снега слышался всё громче. Стараясь отвлечься, Степан
вжимался в спину спутницы и настырно тискал её груди. Крепко их
сдавливал так, словно пытался выжать всё содержимое. Округлые,
упругие как, спелые яблочки, даже через перчатки они чувствовались
меж пальцев мягкими сосками, словно нежными лепестками торчащих
стебельков. Степан жмурился от удовольствия и подавлял похотью
страх, но всё же боялся оборачиваться назад. Он ловил мгновения
наслаждений от близости со столь необыкновенным созданием, ценил их
как последние в жизни. Крепко обнимая Чи, Степан нащупывал её рёбра
сквозь предельное напряжение мышц. Сухожилия казалось вот-вот
порвутся от натяжения и лопнут, как струны. Ощущая на себе
страстные нажимы мужских ладоней, Чи вздёрнула ушки торчком,
взглядом выразила удивление, стиснула зубы и грозно фыркнула. Но её
возмущения остались незамеченными. Позади догоняла лавина,
приближалась оглушительным громом и вселяла страх.
– Скорее! Скорее! Быстрее!
Перекрикивал гул Степан, всё крепче
сжимая в руках груди спутницы. Она резкими вскриками и частыми
ударами ног в бока подгоняла оленя, старалась ворочаться и не
давать себя лапать. Олень бежал всё резвее, срываясь в галоп, но
отвлекшись на ёрзания наездников, оступился, упал и вместе со всеми
покатился кубарем по склону.