Степан и Чи остались лежать носами в
снег, распластавшись возле засохшего дерева. Он забился в нос, рот,
уши, обжёг колким холодом. Боль от ушибов ломила тело, ныла в
синяках, с трудом позволяла шевелиться. Убегая верхом, Степан и Чи
свернули в перевал. Огромная толща снега прошла мимо, но
продолжающий преследование рукав лавины всё ещё угрожал накрыть с
головой. Он громыхал, приближался, вбирал в себя ослепительную
белизну и возрастал на глазах.
Чи подскочила, почесалась и проверила
целы ли рога. Быстро ощупала их руками. Поняв, что всё в порядке,
она бесцеремонными пинками в спину хотела заставить Степана встать,
но слыша его стоны, взяла под руку и сама подняла на ноги.
– Степнэ льянкути цуич[3]! –
недовольно проблеяла Чи.
– Ну что ты?! Ай! Не ругайся!
Степан громко охал и протяжно ныл.
Медленно приходил в себя.
Лавина грохотала позади, вздымалась,
клубилась, сшибая деревья и валуны. Времени оставалось мало.
Спасало лишь то, что нагорье было полно пологих ленивых склонов,
тесно растущих деревьев и барьерных уступов, замедляющих сход
снега. Чи огляделась и подбежала к высохшей, растрескавшейся
лиственнице, попутно стараясь криками вернуть Степана в чувства.
Она взялась за ветку, стиснула зубы и зарычала, пытаясь её
отломить. Вдоль всего тела важенки налились мышцы, вздулись,
напряглись, выступая из-под шерсти заметными контурами бугристого
рельефа. Чи встряхнула внимание Степана подобной атлетической
формой. Он встрепенулся, будто протрезвел. Спутница показалась ему
предельно жилистой и настолько крепкой, насколько мог позволять
женственный склад её фигуры. Видя натужные усилия Чи, Степан
приложился и помог ей несколькими рывками выломать большой плоский
кусок коряги. Он был толстый и прочный, с виду мог послужить
отличной ходовой частью для небольших нарт.
– Что это?! Ты рехнулась?! Мы
убьёмся! – видя, как спутница укладывает корягу на снег, недоумевал
Степан.
В ответ на протесты Чи сердито
прокричала несвязную реплику и указала в сторону надвигающейся
лавины. Степан понял, что выбора нет. Взобравшись сверху, Чи
громкими неразборчивыми звуками приказала ему сесть. Её развитость
и смекалка оказались поразительны для дикой лесной туземки. Степану
ничего не оставалось, кроме как подчиниться и довериться. Он сел
рядом и хотел вновь Чи обнять, но она не далась и усилием ног
оттолкнулась от дерева. Коряга стремительно скатилась вниз, как
сани бобслея, едва не накрывшись лавиной.