* * *
На нашу с царевичем свадьбу неожиданно пошёл дождь. С утра было солнце, а к часу принесения клятв небо внезапно нахмурилось, частые капли ударили оземь, прибив пыль на дорогах, стекающихся к выложенному каменными плитами капищу.
– Боги благословляют вас богатством и счастьем, – довольно огладил бороду старый волхв. – И под рукой вашей страна процветать будет.
Я счастливо улыбнулась ещё одному доброму знаку, хотя и так сомнений не было, что буду я счастливейшей женой, а Иван – лучшим мужем и правителем.
Вдруг в спину словно толкнули, и я обернулась, скользнула взглядом по толпе, выискивая того, чьё недоброе внимание смутило, отвлекло от счастья.
Жрец Мары стоял поодаль. Чужой, не наш – Златоградский. Взгляд его был холоднее студёной воды, так что меня бросило в дрожь от дурного предчувствия. Нижнюю часть лица колдуна закрывала маска-череп, но я всё равно поняла, что он говорит, хотя никак не могла его слышать. Но шёпот – страшный шёпот мёртвых осенних листьев – долетел до меня.
– Это боги оплакивают твою судьбу. А скоро и сама слезами умоешься. Не будешь ты счастлива, княжна Василиса. Не любит он тебя.
Я замерла не дыша. Поражённая словами так, будто в меня ударила молния. Вскинула руки, прижала к губам. Ветер кинул в лицо незнамо откуда взявшуюся пыль. А когда я открыла глаза, не было никакого жреца Мары среди собравшегося люда. Померещилось, или предупредили?
Ох, прав, прав был жрец Мары, да поняла я это слишком поздно, а не было бы того шёпота, то гораздо позже правда бы в глаза бросилась.
Последствия войны и проклятие разрушали страну, и не могли мы этому противиться. Замкнулся муж мой, поцелуи его холоднее льда стали, слова прахом по ветру развеивались, как зола из угасшего очага, песком сквозь пальцы утекали. И всё чаще возвращалась я в мыслях к тому моменту, когда избавилась от лягушачьей кожи, скинула проклятье и поверила в грядущее счастье. Истаяла та радость, как льдинка на весеннем солнце.
Опустела казна княжества моего, да и царскую та же участь постигла, а земля всё отказывалась родить хлеба вдосталь. Что бы ни делали мы, как бы ни старались, проклятье грызло её. Исчезли и добрые чувства Ивана. Всё дальше и дальше становились мы друг от друга. И больше уж не считал он нужным скрывать своё истинное отношение.