-Эй, кто-то там есть
наверху? Кто управляет всем этим бардаком? Услышьте меня,
пожалуйста! Прекратите для меня всю эту пародию на жизнь! Я не
прошу меня вылечить, так глубоко я не верю, просто оборвите мою
версию существования! Проявите милосердие, вам же
положено!
Конечно, никто мне не
ответил, что и следовало ожидать. Я закрыла глаза и провалилась в
черноту то ли безвременья, то ли беспамятства. Долго ли я там была
- не могу сказать. Неожиданно рядом раздался старческий
раздраженный голос:
-Да слышал я, слышал…
занят был. Уйти хочешь, и чтобы все легко было… да у тебя и так
ничего особо трудного в жизни и не было, чего жалуешься-то?
Родители любили, все дали, ты не голодовала, вон, образование
получила. Ну, мужик плюгавенький достался, согласен, так сама
выбирала, никого не слушала. И сейчас, спихнула все на девчонку и
освободиться хочешь… право такое, у тебя, конечно есть, да только и
я могу изменить условия.
-Это нечестно! -
пробормотала я заплетающимся языком.
-Честно, нечестно... а
ты вспомни, ты всегда честно поступала? А? То-то и оно! Хорошо, я
освобожу твою душу. Но! Помнишь, девочку на дороге? Да не трусь ты,
не сбила ты ее, вообще, это случайно проявился энергетический
слепок ее. Вот ты и проживёшь ее жизнь, до конца.
Там.
-Одета она странно, с
маскарада, что ли? - голос молчал, и я предположила совсем дикое -
она что, из прошлого нашего мира?
Голос
хмыкнул:
- Из прошлого - это
точно, а вот нашего мира или нет - потом и узнаешь. Прощай, Лена!
Помни, что счастье этой девочки - это и твое
счастье!
Голос затих, а затем и я
затихла, погружаясь в темноту и уже не замечая, как реже стала
дышать, как замедлялось сердцебиение, как истошно взвыли сигналы
аппаратуры... Елены Константиновны Демидовой в этом мире не стало
существовать.
***
Голова болела нещадно,
глаза не хотели открываться, да ещё чей-то голос совсем рядом
испуганно и уныло бубнил, и меня ещё трясли при
этом.
-Ленни, вставай, Ленни!
Ты же глаза открывала, я видела! И так лежишь пластом третий день,
матушка ваша уже гневается, сказала, не встанешь сама - так она
придет и поволокет как есть, в одной рубахе! И пусть господин
нотариус и господин пастор увидят тебя такой! Ленни! Ну, хватит,
вставай!
Тон голоса сменился на
безнадёжный, казалось, обладательница его сейчас заплачет. Я с
усилием открыла глаза. Вначале все было мутно и плавало передо
мной, но постепенно зрение сфокусировалось, и становилось четким.
Надо мной нависала темная остроугольная крыша, перекрещивающиеся
балки. Дырок в крыше не было или я не заметила. Но холодно было
ужасно и ветхое одеяльце, которым я была укрыта, спасало мало.
Вообще, где я, что я? Нет, я точно помню, что я - Елена Демидова, и
я умерла. И разговор тот с голосом помню. Выходит, теперь я та
девочка, и зовут ее Ленни. Мне почему-то казалось, что Гретхен. Но
где девочка, то есть, теперь я, нахожусь? Какая матушка и что
случилось с Ленни?