С большим трудом,
осторожно, кряхтя и охая, как старушонка, я села на кровати,
пережидая головокружение. Потом скосила глаза в сторону. Там стояла
девчонка лет шестнадцати-семнадцати на вид, в точно такой же
одежде, что я видела на Ленни. Униформа, что ли, какая? Увидев, что
я смотрю на нее, она обрадованно всплеснула руками, только
собралась затараторить что-то, но я её перебила,
прохрипев:
-Ты кто? - и без
логического перехода добавила: - Дай мне одежду, околела
вся!
У девчонки округлились
глаза, рот, собралась, видимо, завизжать, но почему-то передумала и
плаксиво сказала:
-Вот это ты свалилась с
лестницы! Да и головой здорово приложилась, коль не узнаешь!
Ульрика я! Служанка в доме! А одёжку, вот держи! Давай помогу, а то
опять упадешь ещё! Что, правда, ничего не
помнишь?
У девчонки в глазах
светилось неприкрытое любопытство.
-Ага, тут помню, тут не
помню… ромашка, блин… - сипло подтвердила я, неопределенно покрутив
рукой над головой.
С помощью Ульрики
кое-как оделась, воздвиглась на ноги. Вышеупомянутые подпорки мелко
тряслись и, несмотря на холод, меня бросило в пот от слабости. Нда,
то, что я смогла рассмотреть себя спереди, большого оптимизма не
внушало. Девчонка была не просто худощавой, она была откровенно
тоща. Худые, прямые, как две палки, ноги, выпирающие тазовые кости,
живот, прилипший к позвоночнику, грудь, стремящаяся уйти в явный
минус. Цыплячья шея, лица пока не видела, но упавшая прядь
нечесаных волос была каштанового цвета.
У Ульрики, стоявшей
напротив, при такой же фигуре, были голубые глаза, белесые брови и
белобрысые косицы, задорно торчавшие из-под такого же, как у меня,
невразумительного чепца. Посмотрев на меня, она неуверенно
предложила:
-Может, пойдем? Матушка
уже давно сердится, а то пока дойдем с тобой, вон, как ты
шатаешься.
Я кивнула, уцепилась за
Ульрику и мы пошли. Точнее, поползли. По пути я пыталась получить
инфу у девчонки:
-Что же так сердита
матушка на свою дочь? Что я сделала плохого?
Улька оглянулась, и
понизив голос, сказала:
- Да я-то недавно у вас
в доме служу, полгода всего, да только слышу, что слуги шепчут.
Мачеха она вам! Ваш папенька уж давно померли, теперь вот всем и
правит госпожа Хильда. У нее своих две дочери - Мария и Гертруда. А
ты, стало быть, Ленни, Елена. Не знаю, за что тебя так госпожа
Хильда невзлюбила, только после смерти папеньки тебя на чердак, к
слугам, переселили, и работаешь ты вместе с нами. Иногда только,
когда на рынок идём, тебе разрешают добрую одежду надеть, чтобы
никто ничего не подумал.